Николас Хаммонд - История Древней Греции

Алкивиад, игравший столь активную роль при начале операций в восточной части Эгейского моря, столкнулся с недоверием спартанцев и ненавистью Агиса, чью жену он соблазнил в Спарте. Поэтому он переметнулся к персам. На встрече с царем царей и Тиссаферном он настаивал на том, что следует дать грекам измотать друг друга войной; пелопоннесский флот нужно финансировать очень экономно, чтобы Спарта не могла к своему военному превосходству добавить еще и морское превосходство. Продемонстрировав свое влияние при персидском дворе, Алкивиад создал у обеих сторон впечатление, что он может управлять их судьбами, так как и афиняне, и Спарта поняли, что войну выиграет тот, кто будет распоряжаться персидскими деньгами и финикийским флотом. Поэтому когда Алкивиад дал знать афинским триерархам и самосским лидерам, что, если в Афинах будет установлена олигархия, он готов вернуться и обратить свою дружбу с Тиссаферном к их пользе, они с готовностью приняли его предложение и отправили к нему представителей, чтобы обсудить с ним планы. После их возвращения возникла группа заговорщиков; с предложением Алкивиада ознакомили моряков, и те не возражали, искушенные перспективой персидских субсидий. Но на секретном совещании полководец Фриних выразил подозрение к Алкивиаду и неверие в его обещания. Однако остальные не отказались от своих планов и отправили в Афины Писандра и еще нескольких человек для подготовки к установлению олигархии и возвращению Алкивиада. В Афинах Писандр столкнулся с сильной оппозицией, но утихомирил ее, заявив, что выживание страны – вопрос более важный, чем ее государственное устройство, и что для победы необходим союз с Персией. Тогда его и еще десятерых послали вести переговоры о союзе с Алкивиадом и Тиссаферном. Народное собрание неохотно приняло их условия: установить в Афинах олигархию и отменить смертный приговор Алкивиаду. Кроме того, Писандр убедил народное собрание сместить Фриниха, чья враждебность к Алкивиаду могла расстроить грядущие переговоры.

Затем Писандр и остальные послы отправились к двору Тиссаферна. Но там их ждало жестокое разочарование. Алкивиад, выступавший как представитель Тиссаферна, подозревал, что Тиссаферн не собирается изменять Спарте ради Афин. Поэтому он выдвинул такие непомерные условия, что афинские послы прервали переговоры. После этого Тиссаферн в апреле 411 г. заключил третий, окончательный пакт со Спартанским союзом. Две державы обязались совместно вести военные действия и мирные переговоры с Афинами. Тиссаферн должен был обеспечивать финансирование пелопоннесского флота до тех пор, пока в действие не вступит финикийский флот; все средства, которые Тиссаферн предоставил бы после этого, подлежали возврату по окончании войны. «Все земли царя в Азии принадлежат царю, и он поступает со своими землями так, как ему заблагорассудится». Пакт оставался в силе до конца войны. Поскольку он основывался исключительно на соображениях выгоды, ни одна из сторон не намеревалась соблюдать его в той мере, в какой это не диктовалось соображениями выгоды. Хоть Спарта и обещала продать свободу греческих государств в Азии (а афинские послы за персидскую помощь готовы были обещать еще больше), но эта продажа была чисто номинальной, лишь до окончания войны, и пелопоннесцы немедленно начали получать от Персии субсидии.

В начале лета 411 г. восстание распространилось на Геллеспонт, где спартанский военачальник Деркиллид при содействии Фарнабаза занял и оккупировал Абид. Хиос все еще держался, несмотря на непрестанные усилия афинян, а территория от Милета до Родоса находилась в основном под спартанским контролем. Однако пелопоннесский флот, которым командовал нерешительный Астиох, не стремился к сражению с афинским флотом. Тем временем заговорщики на Самосе и в Афинах готовились к установлению олигархии, несмотря на то что отпал предлог для этого шага – союз с Персией. Их сторонники в войсках, размещенных на Самосе, были хорошо организованы и контролировали ситуацию. Их вожди лишились надежды на персидские деньги, однако они пожертвовали свои личные состояния на продолжение войны, организовали заговор по установлению олигархии на Самосе и отправили эмиссаров в подчиненные государства, чтобы установить олигархию и там. Писандр и остальные направились в Афины, устанавливая олигархию по пути своего следования.

Последовательные неудачи демократии, завершившиеся катастрофой в Сиракузах, посеяли во всех слоях народа недоверие к демократическим институтам. Активные противники демократии происходили главным образом из высшего и среднего классов, которые вплоть до сиракузской катастрофы несли на себе все бремя налогов и больше всего страдали от военных потерь и, естественно, не испытывали любви к системе, ограничивавшей их участие в решении вопросов войны и мира. Они разделились на две группы. Первая, более многочисленная, желала, чтобы было умеренное правительство, в котором зажиточные граждане будут разумно управлять государством и энергично вести войну. Эга группа не была организована по политическим клубам. Не имела она и четкой программы по установлению «умеренной олигархии». Вторая группа желала прежде всего захватить власть в роли вождей олигархии; некоторые из них были готовы в крайнем случае насильственным путем установить олигархию и даже пойти на сговор с врагом. Они контролировали политические клубы, которые существовали как нелегальные организации и теперь готовы были выйти из подполья. Сперва обе группы объединяла их неприязнь к демократии и перспектива установления союза с Персией. Тем не менее большая часть народа по-прежнему поддерживала демократические идеи и готова была смириться с реформой государственного управления лишь как с временной уступкой ради заключения союза с Персией.

Когда Писандр уговорил народное собрание пойти на смену государственного строя, он велел политическим клубам согласовать свои планы и сделать предварительные шаги к свержению демократии. Пока он находился в Азии и на Самосе, юные заговорщики убили демократического вождя Андрокла и некоторых его сторонников. Все сессии совета и народного собрания отныне проходили под контролем заговорщиков, которые выставляли ораторов и диктовали им содержание речей. Программой, за которую они выступали, была умеренная олигархия: жалованье платить лишь воинам на действительной службе, а государством управлять лишь тем, кто лучше разбирается в финансах и участвует в военных действиях, – всего таких не должно быть больше 5 тысяч. Всех, кто выступал против этой программы, постигла участь Андрокла, и на правосудие надеяться было бесполезно, так как органы демократической власти были затерроризированы. В таком большом и перенаселенном городе было невозможно оценить число заговорщиков и трудно понять, кто участвует в заговоре. Речи в поддержку олигархии зачастую произносили те, в ком никто не ожидал увидеть участников заговора или сочувствующих; были они заговорщиками или нет, но они способствовали накалению обстановки, вызывая у людей страх друг перед другом и подозрение даже к ближайшим друзьям. Такова была ситуация к концу мая, когда прибыли Писандр и его товарищи с отрядом доверенных гоплитов, испытанных в подчиненных государствах, где они уже установили олигархическое правление.