Николас Хаммонд - История Древней Греции

Афины по-прежнему задавали тон в греческом мире своей культурой и стабильностью. Положение Афин было более благоприятным, чем у любого другого государства, потому что в мирное время они являлись центром греческой и почти наверняка мировой торговли. В течение всего столетия объем товаров, проходивших через Пирей, служивший перевалочным пунктом, непрерывно возрастал. Численность гражданского населения Афин можно оценить лишь приблизительно. В период процветания 370–365 гг. богатейший класс насчитывал 1200 граждан, класс гоплитов – около 15 тысяч, а класс фетов – вероятно, около 20 тысяч; в итоге численность взрослых граждан мужского пола приближалась к 40 тысячам. В 394 г. их было более 30 тысяч, а в 322 г. – около 31 тысячи; более низкие цифры объясняются военными потерями и эмиграцией. Классовая структура изменялась в соответствии с экономическими условиями. В 365–357 гг., когда насаждались клерухии, зажиточные классы, возможно, превышали численностью класс фетов; в другие времена наоборот. Число постоянно проживавших иностранцев также очень сильно зависело от состояния экономики. Можно предположить, что в 360 г. в Афинах находилось 8 тысяч метеков. Они были обязаны платить налоги, включая и налог на жительство, и служить в армии. Обычно они были зажиточными людьми; некоторые накапливали большие богатства и имели рабов. Данные о числе рабов около 360 г. крайне противоречивы. Вероятно, их насчитывалось не менее 200 тысяч, то есть один раб приходился примерно на одного свободного. По весьма приблизительной оценке общая численность граждан – мужчин, женщин и детей – составляла 160 тысяч, численность метеков – 24 тысячи, а временно находящихся в городе иностранцев – несколько тысяч. В итоге население Афин можно оценить в 400 тысяч человек, что вполне сопоставимо с сообщением Диодора, что в 406 г. население Акраганта составляло 200 тысяч человек [63].

В мирное время источником афинских доходов служили торговля и смежные занятия. Афины взимали 2-процентный налог со стоимости товаров, проходящих через Пирей, 2-процентный налог на продажи в Аттике, портовые сборы, пошлины и налоги на метеков, рабов и проституток. Кроме того, доходы приносила государственная собственность, включая 4 процента серебра, добытого в Лаврионе, а также штрафы и имущество, конфискованное по решению афинских судов. В мирную эпоху этих доходов более чем хватало, и с афинских граждан вообще не взималось никаких прямых налогов. В 355 г. Ксенофонт для улучшения финансового положения города советовал все те же средства: привлекать больше метеков, иностранцев и капитанов кораблей, строить больше доходных домов, более активно разрабатывать рудники, для чего купить по три раба на каждого гражданина, то есть около 120 тысяч рабов, и отправить их работать в шахты. Он полагал, что Афины могут существенно облегчить положение обедневших граждан, восстановить свои верфи, укрепления и храмы, накопить финансовые резервы, если не будут начинать новых войн. В военное время положение радикально менялось. Три верхних класса должны были платить налог на капитал (eisphora) и служить в армии; самые богатые также выплачивали крупные суммы как триерархи, всадники, в качестве предоплаты налогов и т. д. В то же время торговля оказывалась нарушенной, метеки покидали город, и доходы резко падали. В 355 г. Исократ говорил: «Афины покинуты купцами, иностранцами и метеками, которыми кишат в мирное время». Поскольку во время войны Афины жгли финансовую свечу с обоих концов, деньги кончались так же быстро, как накапливались во время мира [64].

Так как в военное время феты ничего не платили, а, наоборот, получали плату как гребцы на флоте, война не приносила им никаких убытков; в случае же воссоздания империи они могли оказаться в классе гоплитов, став клерухами. И поскольку феты обычно составляли большинство при демократии, неудивительно, что они столь часто выступали за войну и старались превратить Афинский союз в империю. В 415 г. «огромная толпа и солдаты рассчитывали получать жалованье сейчас и приобрести власть, которая обеспечила бы их доходами навсегда». В 393 г. Аристофан так описывал атмосферу в Афинах накануне новой авантюры: «Построим флот!» (воскликнул оратор); бедные проголосовали «за», богачи и земледельцы – «нет». В 355 г. Ксенофонт свидетельствовал, что народ рассматривал второй союз как орудие агрессии, причиной чему была бедность большинства граждан.

Раскол между интересами зажиточных и бедных граждан сказался на духе и эффективности Афинского государства. Уважение к закону, особенно к «неписаным законам», было ослаблено решимостью народа навязывать свою волю и править посредством указов, а не законов. Обвинение в беззаконии (graphe paranomon), первоначально служившее для защиты существующих законов, обесценилось вследствие чрезмерного использования; сообщается, что против Аристофона его безуспешно выдвигали не менее 75 раз. Обвинение в измене (eisangelia), призванное защищать государство в случае, когда юридические процедуры неприменимы, стало выдвигаться по совершенно смехотворным поводам: например, в измене обвиняли людей, которые платили флейтисткам выше общепринятых расценок. Оба обвинения рассматривались непосредственно народным собранием. Где-то до 355 г. была введена новая процедура для защиты прецедентного принципа в законодательстве: по решению народного собрания из числа Гелиеи назначалась коллегия судей (nomothetae) числом до 1001 человека, которая должна была рассматривать все прошлые и действующие законы и вносить в них изменения в соответствии со своими изысканиями. Здесь народ снова выступает как источник и арбитр законов.

Исполнительная власть постепенно теряла свои полномочия. Совет лишился права казни, права рассмотрения дел об измене и права отказывать кандидатам на должность после их проверки. В этих вопросах последнее слово принадлежало Гелиее или народному собранию. Полномочия совета по проведению дипломатических переговоров и управлению финансами были урезаны в пользу народного собрания. Народ с подозрением смотрел на высших должностных лиц, и многие из них были казнены, изгнаны или оштрафованы Гелиеей. Народ не знал к ним милости. Каллистрат, обвиненный в измене за то, что «не дал народу наилучший совет», в 361 г. бежал, спасаясь от смерти. Около 355 г. он вернулся как проситель к Алтарю двенадцати богов, но его казнили. В 356 г. Ификрат на суде по обвинению в измене пригрозил вызвать своих наемников и был оправдан, Тимофея же приговорили к огромному штрафу в 100 талантов. Заниматься политикой становилось крайне опасно любому высокому должностному лицу и даже советнику. Негласный принцип «народ никогда не ошибается» означал, что его политика не может быть ошибочной и за любую неудачу ответственна исполнительная власть.