Светлана Лурье - Ереван. Мифология современного города

– И многие в это верят?

– Не знаю. Это распространенная вещь вообще-то.

– И вот что играет важную роль в восприятии Еревана самими ереванцами – это то, что он играет роль наследника столиц Армении.

– Дело в том, что ни одна столица Армении в принципе никогда не выживала. Она всегда разрушалась. И вот я на счет имперского города задумалась как раз – почти все они планировались как столицы империй.

– Как бы несостоявшиеся столицы империй.

– Только Тигранокерт был запланирован…

– Арташат был…

– Это чистая легенда.

– Нет, Арташат тоже был запланирован.

– А Ани?

– А Ани когда был имперским городом?

– Ани тоже был запланирован.

– Там были маленькие армянские царства и Ани…

– Нет, у армян не было имперских амбиций.

– А как не было? Вот все города, все столицы, вот я как задумываюсь, строились с целью стать центром.

– Центром чего?

– Армян.

– Империя – это не центр армян. Империя – это центр чего-то большего должно быть, чем армян.

– Мне кажется, что Тигранокерт, как несостоявшаяся столица несостоявшейся империи, он как-то наложил свой отпечаток на Ереван.

– Сейчас Ереван стал столицей какого-то непонятного государства. Армяне отвыкли или и не привыкали действовать в столь малых масштабах. Это какое-то игрушечное государство. Непонятно, зачем им заниматься.

– Да, и поэтому собирают миллион подписей за присоединение к России и Белоруссии.

– Потому что Ереван не мыслит себя вне империи. И та империя, которая была, была своя для Еревана. В каком-то смысле он был ее столицей. Ну одной из столиц. Поэтому и архитектура имперская, и дух, и стиль.

– Я где-то читал даже про какую-то клаустрофобию национальную в масштабах этих 30 тыс. км. Потому что это непривычно.

– Еще сто лет назад в представлениях армян Армения была намного больше.

– И не только это. Ереван хоть куда ни шло. Это город армян. Армяне живут по всему миру и ощущение пространства совершенно другое.

– Сейчас ереванцы воспринимают Армению именно как Ереван. То есть не учитывают, что есть еще Ленинакан, есть еще районы какие-то.

– А в пошлом году я столкнулась с таким странным явлением. Я всегда считала, что Ереван и районы находятся в некоторой оппозиции. И вот я столкнулась, что зангезурцы называют себя Ереваном. Они относят себя к Еревану. То есть Ереван расширился. У них идет резкое противопоставление себя Карабаху и в этом противопоставлении они называют себя Ереваном.

– Может Ереван как центр Армении?

– Нет! Когда первый раз я ехала в Лачин (район Карабаха), со мной в автобусе одна женщина ехала. Как только мы доехали до границ Сюника, вот в эту дорогу въезжаешь, коридор, она показала сразу на Лачин и сказала “Ереванцы – здесь, а карабахцы – там”. В Ереване. И вот в том плане, что карабахцы стали хозяевами Еревана. Но дело в том, что ведь в Лачине не только ереванцы. И потом я несколько раз там сталкивалась с этим: все говорят, вот мы ереванцы, приехали жить здесь. Причем это говорят люди, которые не жили в Ереване. Жили в Абовяне, или там в Нор Хачне. Спрашиваешь: откуда ты? Говорит: я из Еревана. Я спрашиваю: где твой дом? Отвечает: в Нор Хачне. Или опять? Откуда ты? Из Еревана Где твой дом? В Аштараке. То есть это не Ереван, а ощущение такое, что они ереванцы. Интересно. И вот так совершенно едино они отвечали, что они из Еревана. А вот в Степанакерте наоборот. Там совсем другое отношение к ереванцам. На улице они сразу разбирают, кто из Еревана. Я очень громко, как всегда, говорила. И все прохожие оборачивались. И моя подруга мне сделала замечание. Она сказала: “Слушай, ты ведешь себя как ереванка. У нас и раньше не очень хорошо к ним относились, а сейчас как будто ты пришла и диктуешь как бы. А ереванцы считают, что карабахцы задавили сейчас ереванцев.

– Об этом сейчас много говориться. Вот президент карабахский и вообще карабахцы пришли и нас подчинили.

– Это – типичный снобизм русскоязычных армянских интеллигентов. Они считают, что они приобщены к российской культуре.

– А что не так? Это и сейчас верно.

– А вот об американцах – сейчас самая модная тема их ругать.

– Ереван – центр чего?

– Все формируется в Ереване, а потом распространяется уже в несколько искаженном виде в провинцию. Идеи, формы поведения, культура.

– А вот вам не кажется, что влияние периферии сейчас сильнее, чем влияние города на периферию.

– Какой периферии?

– Армянские районы, скажем так.

– А Араратский район – периферия?

– В принципе, периферия. В сознании ереванца – периферия. Ереван, он больше ничего не замечает.

– А Карабах – центр?

– Интересный вопрос очень. Карабах -центр для самих карабахцев. Карабах ереванцами воспринимался как граница, как какой-то фронт. Карабах – явно не центр.

– Нет, мне кажется, что в предшествующий период было как бы два центра, Ереван и Степанакерт.

– Да. Ереван и Карабах одновременно были конкурирующими центрами.

– В принципе у армян есть еще два центра – Лос-Анжелес и Москва. Именно сейчас воспринимаются центры одного порядка – Ереван и Карабах и центры другого порядка – Лос-Анджелес и Москва.

– А почему Лос-Анджелес центр? В каком плане? Он что-то решает для Армении?

– Ну, наверное, решает. Кое-что решает. Многие оттуда получают деньги.

– Но как влияет Лос-Анджелес на поведение армян?

– Или не идеи?

– Лос-Анджелес почти не влияет. Но вот Москва точно влияет. Москва это что-то очень престижное в представлении нашего народа.

– Было, наверное?

– Нет, есть до сих пор!

– Если в Москве бывал – значит уже такой парень крутой.

– Это до сих пор есть. Например парни из нашего двора, те, которые поехали в Москву жить. Если кто-то был в Москве и общался там с кем-то – это уже говорит о каком-то классе.

– Я на улице познакомился с парнем. Он вторым вопросом: “А ты были в Москве? … Ты был в Москве!” Сразу он изменился.

– И это часто спрашивают: ты в Москве был? А в каком году? А в каком районе жил? А с кем ты там общался? Я сказал, что очень коротко там был, не успел ни с кем общаться.

– Знаете, что самое интересное. Я заметила только что. Вот этот ереванский стереотип, когда с кем-то знакомишься: откуда ты, из какого таган Еревана. И когда человек приезжает из Москвы… Вот я вспоминаю, вот я приехала, меня многие спрашивали, где я там жила. А Москва это не такой город. Это другой контекст. Контекст Еревана, то, что действует в Ереване переносят на Москву.

– А какой там контекст? Нет ли там аналога таган или мазла?

– У них соседей даже, может, не знают близких.

– Может у них люди приезжали из деревни и создавали свои маленькие мирки.

– Я два года, например, останавливалась в Марьиной Роще и только потом я узнала, что это Марьина роща, потому, что у них как-то так назывался магазин.