Самуил Штутман - Дивизия имени Дзержинского

Если в хоздеятельности ярким свидетельством перестроечной безалаберности стала чернобыльская катастрофа и из этого впоследствии руководство страны извлекло какие-никакие уроки, то в политической жизни с середины 80-х прошлого столетия дело обстоит иначе. Свобода, гласность и другие демократические ценности, внедряемые в сознание наших граждан, оборачивались подчас вседозволенностью, ростом сепаратизма, как следствие – экстремизма, который в современной России перерос в явление, мало сказать, страшное – терроризм. До сих пор страну лихорадит. Обезопасить жизнь ни в чем не повинных граждан, страдающих больше всего от грязных политических игр, были призваны внутренние войска и ОМСДОН, как резерв министра внутренних дел в первую очередь. Вовсе не сохранение великой и казавшейся незыблемой державы, как многим тогда, да и сейчас кажется, было основной задачей воинов правопорядка, а восстановление законности, поддержание режима ЧП, борьба с уличной преступностью, бандитизмом и предотвращение терактов стало на многие годы заботой войск в Закавказье, Средней Азии, районах вооруженных конфликтов современной России.

События с конца 1980-х пошли бурным непредсказуемым валом. Дивизия с тех пор практически ни на один день не собралась вместе на зимних квартирах.

В начале 88-го в Закавказье произошли события для того времени неординарные. Экстремистски настроенные лидеры движения за независимость Нагорно-Карабахской автономной области в составе Азербайджана, которую населяли в основном армяне, инициировали массовые беспорядки в некоторых городах и селах как НКАО, так и Армении. В ответ громкие выступления азербайджанских националистов произошли в Сумгаите, пригороде Баку. Не исключалась возможность широкомасштабных акций, сопровождающихся бесчинствами, в обеих столицах закавказских республик.

Для стабилизации обстановки и предотвращения массовых беспорядков было решено привлечь внутренние войска. Сил, дислоцированных в непосредственной близости к месту событий, было явно недостаточно. Да и вообще в войсках в то время оперативных или, как они тогда именовались, мотострелковых частей было, что называется, раз-два и обчелся: несколько полков да военные училища. Единственным мощным резервом, сконцентрированным в одном месте, а потому легким на быстрый сбор и переброску в любую точку страны без распыления транспортных средств, была дивизия имени Ф.Э. Дзержинского. К тому же личный состав в соединении был на то время одним из наиболее подготовленных. Этому способствовали и тщательный отбор призывников в военкоматах, и организация занятий в подразделениях, и целенаправленная идейно-воспитательная работа с военнослужащими, и опыт выполнения задач по охране правопорядка и обеспечению безопасности граждан с привлечением большого количества личного состава, войсковых нарядов и резервов.

28 февраля 1988 г. поступил сигнал тревоги, который был для военнослужащих дивизии полной неожиданностью. Во-первых, потому, что о предстоящей проверке боеготовности обычно офицеры и солдаты знают заблаговременно, а на этот раз заранее ни о чем подобном не предупреждали, и даже слухов не было. Во-вторых, это было воскресенье. А по выходным, как известно, боеготовность никогда не проверяется. Однако собрались вовремя и в норматив уложились. Хотя не обошлось и без казусов. Так, не все командиры частей сразу поняли поставленную задачу. Решив, вероятно, что осуществляется проверка боевой готовности, связанной с переходом с мирного на военное время, соответствующим образом экипировали и вооружали личный состав, вытягивали в парках колонны боевой техники: артиллеристы подцепили к тягачам гаубицы, танкисты выгнали из боксов танки. Прошло меньше часа, как поступила новая команда: «Личному составу переодеться в милицейскую форму, вооружиться табельным оружием, резиновыми палками и витражами». В дивизии тогда каждый военнослужащий имел по три комплекта одежды: повседневное полушерстяное обмундирование, так называемое пэша, парадно-выходное и милицейское, применявшееся при несении службы по охране общественного порядка. Переоделись. Однако задачу конкретно никто, по крайней мере до подразделений, не доводил. Не прояснилась она для солдат и офицеров ротного звена до конца и тогда, когда личный состав погрузился в машины. Понятно было лишь одно – предстояло выдвинуться на военный аэродром «Чкаловский». Несколькими колоннами с интервалом 10—15 минут части дивизии выехали в указанном направлении. По прибытии дзержинцы были поражены огромным количеством военно-транспортных «илов», стоящих на рулежке, как говорится, на всех парах. Но даже после посадки, когда рампа в хвостовой части самолета закрылась, а сама крылатая машина медленно вырулила на взлетную полосу, в предстоящий полет мало кто верил. Сомнения развеялись, когда транспортники, оторвавшись от земли, стали уверенно набирать высоту. Правда, даже тогда многие думали, что это лишь совместная с летчиками тренировка. Через час-полтора полета задали вопрос борттехнику: «Куда летим?» Тот изумленно вскинул брови, посмотрел недоверчиво и, выдержав многозначительную паузу, ответил: «Насосный, ребята. Насосный». Это было название поселка, где находился военный аэродром, неподалеку от Баку.

Еще через час шасси самолета коснулись взлетки в нескольких тысячах километров от родной земли. Рампа неспешно раскрылась, и в огромное чрево «ила» пахнуло утренней свежестью ранней весны. Картина была впечатляющей: над горизонтом, только-только окрасившимся предрассветной огненной полосой, в иссиня-черном еще небе каждые 10—15 минут вспыхивали прожекторы заходящих на посадку самолетов. Всего их тогда было около двух десятков. Дивизия Дзержинского успешно передислоцировалась в Закавказье.

Предстояло пресечь массовые беспорядки и бесчинства, уже около суток продолжающиеся в Сумгаите, обеспечить общественную безопасность и порядок в столице Азербайджана. На автобусах доехали до центра Баку. Там уже местные милиционеры рассказали о происходящих в Сумгаите событиях. 4-й полк сразу убыл в эпицентр. Из-за баррикад и людских толп на дорогах до пункта назначения доехали только к вечеру.

Город выглядел ужасно: выпотрошены витрины магазинов, во многих домах выбиты окна и сломаны двери, вдоль улиц сожженные ларьки и заборы. От увиденного – шок. Хотелось думать, что беспорядки прекратились и придется лишь охранять общественный порядок.

Но погромы продолжались по нарастающей, избиения и мародерство особенно усилились в темное время суток. Экстремисты бесчинствовали при свете костров. В огонь летело все: книги, домашний скарб, поломанная мебель. Банды врывались в дома, громили мебель, избивали до полусмерти даже женщин и детей. Появились жертвы. Местная милиция не горела особым желанием хоть как-то повлиять на ситуацию, да и, честно говоря, средств для этого было немного.