Самуил Штутман - Дивизия имени Дзержинского

Вскоре было получено распоряжение об отправке отряда в гор. Воронеж. Наш паровоз дал сильный гудок, и мы двинулись в путь. Путь был очень тяжелым. Только на третий день мы из Подольска прибыли в Тулу, пройдя за эти дни всего лишь 140 километров пути. Основная задержка в пути была из-за отсутствия дров.

Если не считать наших огорчений по поводу отсутствия дров, то мы ехали весело. Мы пели: «Смело товарищи в ногу», песни про Ермака и Стеньку Разина, «Вдоль по матушке по Волге», «Веди же нас, Буденный, смело в бой», «Наш паровоз летит стрелой, в коммуне остановка», и много других песен перепели мы на пути от Подольска до Тулы. Пели свои песни латыши, поляки и венгерцы. А как только остановка на какой-нибудь большой станции, на перрон выходили наши музыканты с гармошкой, гитарой и балалайками и заводили круг. В круге первым появлялся наш признанный танцор Андрюша Щебляков и на удивление всем показывал класс русской пляски. Как правило, в пляску ввязывались местные девушки, и тогда круг расширялся, и многие из нас, даже не умеющие, плясали. Пляска, песни и частушки продолжались до тех пор, пока мы не услышим команды дежурного по отряду: «По вагонам, поехали!»

В Туле простояли почти целый день. За это время мы в поисках пищи обшарили все привокзальные окрестности. Наши «набеги» мало давали пользы, съестных продуктов на базаре почти не было, а население ничего не давало.

После Тулы мы ехали быстрее. Готовили шпалы, и наш паровоз довольно бойко тянул наш маленький состав к фронту. Гудок паровоза был чудесным. Путь от Тулы до Воронежа мы прошли за несколько дней. Из Воронежа нас отправили в Новый Оскол, где мы и присоединились к буденновцам. Отряд прикомандировали к 4-й Кавалерийской дивизии 1-й Конной армии, начдив т. Городовиков. В тот же день мы разгрузили все наши боевые машины (бронемашины остались на платформах) и прибыли в штаб 4-й Кавдивизии. У штаба нас окружили конармейцы. Они осматривали машины и особенно внимательно смотрели на нас. Некоторые говорили: «Эй, хлопцы! Машины не бронированные, они похожи на наши тачанки. Только и разницы, что тут два, а на тачанке один пулемет». Мы отвечали: «Разница большая не только в пулеметах, но это же машина, и от нее не ускачешь на лошади». Были и такие суждения, что когда будет много снега, тогда этих машин и не увидишь, они отстанут от кавалерии. После всесторонней критики машин бойцы переводили свои рассуждения о нас. «Эй, парень, – обратился один конармеец к пулеметчику Лылину, – хорошо ли ты умеешь стрелять из своего пулемета? Был ли ты в боях на своем броневике?» Другой конармеец тоже подковырнул Лылина: «Что ты его спрашиваешь, он же рязанский (Лылин был пензенский), нигде он еще не был». Лылин только и ждал этого, он ответил им целой речью: «Сам ты рязанский (как будто рязанские ребята были плохими), что ты понимаешь в этом деле. В боях мы были и не раз гоняли беляков, которым очень тошно бывало от моего пулемета. Пулемет мы знаем (Лылин свободно собирал замок пулемета вслепую, в мешке), стреляем метко. Ты, парень, не суди о том, чего не знаешь, – обратился Лылин к своему противнику, – мы еще посмотрим, где ты будешь на своем коне, во всяком случае, будешь сзади». Буденновцы переговорили со всеми нами, не обошлось и без острых шуток по нашему адресу. В общем, разговор носил товарищеский характер. Буденновцы поверили Лылину и остались довольны новым пополнением.

С Нового Оскола начались боевые действия отряда. Почти ежедневно шли успешные бои с противником. Армии Деникина под ударами Первой Конной армии откатывались на юг. Через неделю наш неугомонный начснаб т. Соколовский прислал нам шинели, сапоги, валенки, солдатские шапки и др. обмундирование, полученное со склада 1-й Конной армии.

Вскоре все бойцы отряда были одеты в добротное, в большей части английское обмундирование. Теперь нам не страшна зима, говорили мы. Все повеселели. Наш отряд повысил боевую активность.

Конармейцы называли нас уже по-серьезному, а не в шутку, броневиками. Они перед боем нередко выкрикивали: «Вперед, ребята! Наши броневики уже ушли!» И подразделения 4-й кавдивизии смело неслись в атаку на врага. Очень часто мы начинали бой. Мы настолько осмелели, что с ходу врывались в расположение противника и начинали громить его из пулеметов. Помню один бой в районе г. Лисичанска. Нас было две машины и авангардный эскадрон конников, шедший в 2—3 километрах сзади нас. Впереди нас никого не было. Мы настигли противника в поле. Около 200 кавалеристов-деникинцев отступали правее нашей дороги, на расстоянии приблизительно одного километра. Оценив обстановку, мы решили отрезать эту группу, задержать их до подхода нашего авангарда. Так мы и сделали. Тем временем обстоятельство дела было доложено командиру нашего эскадрона. Последний передал свое решение дальше, а сам с эскадроном устремился к нам на помощь. Не прошло и получаса, как арьергард противника был уничтожен, мы устремились дальше и неожиданно для главных сил противника оказались у них «на плечах». Немедленно начался бой. Противник оборонялся и попытался контратаковать нас. Попытка противника не имела успеха.

В бой вступил наш эскадрон, и противник был задержан. К этому времени подошли основные силы нашего полка, которые и закончили полный разгром противника. В этом бою несколько сот человек деникинцев были взяты в плен. Конармейцы с криками «ура!» приветствовали нас, мы, в свою очередь, в долгу не остались и тем же отвечали конармейцам. Настроение бойцов было повышенным, все рвались в бой.

Это настроение омрачалось, когда наши войска останавливались в населенных пунктах на отдых. Во-первых, деникинцы, отступая, бессовестно грабили население, забирая продукты, одежду и угоняя скот. Во-вторых, население почти поголовно было поражено страшной болезнью – тифом.

Зайдешь в хату и видишь тяжелую и безотрадную картину: на кроватях, на лавках и на полу лежат больные тифом старики, женщины, дети и вместе с ними бойцы.

Много конармейцев было выведено из строя по болезни тифом. Бойцы нашего отряда благодаря тому, что их одежда пропитана бензином, не болели тифом. Это обстоятельство хорошо спасало нас от тифа.

Были у нас и неудачные бои. Однажды в один из погожих, морозных дней нужно было захватить крупный населенный пункт – Дебальцево. Кавалерийский полк, к которому была в этот день прикреплена наша машина, шел по большой дороге, проходным порядком, колоннами. Наша машина и около 15 кавалеристов шли в 3—4 километрах впереди. С ходу переехав через переезд железной дороги, мы с ужасом увидели, что к этому же переезду по закругленному пути медленно подходит бронепоезд противника. По профилю местности бронепоезд нельзя было обнаружить до переезда. Мысль напряженно работает: что делать? Совершенно ясно, что на таком близком расстоянии с бронепоезда можно очень легко и безнаказанно уничтожить автомашину, вооруженную пулеметами, безвредными для него. Обстановка была не в нашу пользу. Необходимо было как можно скорее бежать, уйти от бронепоезда. Но как уйти? Если уходить по большой дороге, по которой мы шли к переезду, то благодаря открытой местности машина будет уничтожена артиллерией бронепоезда. Решение для нас казалось единственным, я, быстро развернув машину обратно, перескочил через переезд, свернул направо и быстро поехал вдоль железной дороги. Наши кавалеристы, по одному, галопом устремились к своим по большой дороге. Мы видели, как бронепоезд, остановившись на переезде, начал усиленный артиллерийский обстрел наших войск, и в то же время снаряды один за другим начали рваться вокруг машины. Мы поспешно удалились и были вне зоны обстрела бронепоезда.