Б Кузнецов - Эйнштейн (Жизнь, Смерть, Бессмертие)

Квантовая механика первоначально лишь ограничила классический идеал. Ценой неопределенности скорости можно со сколь угодно большой точностью определить положение частицы и, наоборот, ценой неопределенности положения можно сколь угодно точно определить скорость. Но уже в начале тридцатых годов было установлено, что в очень малых областях нельзя точно определить положение частицы даже в том случае, когда ее скорость остается неопределенной. Далее были обнаружены процессы, которые радикальнее, чем это было известно раньше, устраняют классические понятия из ультрамикроскопической картины.

Указанное направление физической мысли выходило за первоначальные рамки квантовой механики. Нильс Бор отчетливо высказал основную посылку последней на международном конгрессе по физике в Комо в 1927 г. В 1949 г., излагая мысль этого выступления на конгрессе, Бор писал об изучении микромира:

"Решающим моментом является признание положения, что, как бы далеко ни выходили явления за рамки классического физического объяснения, все опытные данные должны описываться при помощи классических понятий" [7]. Эта формула очень важна, так как она показывает позитивно-классическую сторону квантовой механики. Последняя утверждает, что классические понятия применимы ко всем рассматриваемым физическим явлениям при условии ограничения точности этих понятий.

7 Вор Н. Избр. науч. труды, т. II, с. 406.

533

Если существуют процессы, к которым классические понятия труднее применить, то они заставят ограничить нерелятивистскую квантовую механику, сделать ее теорией, описывающей лишь часть реальных процессов. Но в 1927 г. такие процессы были неизвестны. Поэтому критика квантовой механики была направлена не на "охранительную" (по отношению к классическим понятиям) сторону квантовой механики, а на тезис об условиях такого применения, и критика велась с позиций безусловного применения классических понятий, с позиций, допускающих "скрытые параметры", которые определяют точным образом события в микромире и могут быть без всяких условий выражены с помощью классических понятий.

На конгрессе в Комо Эйнштейна не было. Но в том же году в Брюсселе состоялся 5-й Сольвеевский конгресс. Здесь Эйнштейн выступил со своими возражениями Бору и другим защитникам новой теории. Спор Эйнштейна с Бором продолжался и на следующем Сольвеевском конгрессе в 1930 г. Эйнштейн придумывал все новые мысленные эксперименты, все новые комбинации диафрагм, ящиков, весов и т.д., которые могли бы убедить Бора. Последний показывал, что эти конструкции не противоречат постулатам квантовой механики. Кроме публичных дискуссий спор Эйнштейна с Бором продолжался при каждой личной встрече. Постоянным участником этих встреч был Пауль Эренфест. Его участие в спорах было очень плодотворным, он был как бы посредником, помогавшим своими разъяснениями обеим сторонам.

В более общей форме - без мысленных конструкций - критика квантовой механики была изложена Эйнштейном и его сотрудниками Подольским и Розеном в 1935 г. в статье "Может ли квантовомеханическое описание физической реальности рассматриваться как полное" [8]. В ответ Бор написал статью под тем же названием [9]. В споре все больше определялось основное расхождение между господствующим пониманием квантовой механики а позицией Эйнштейна.

8 См.: Эйнштейн, 3, 604-011.

9 Бор Н. Избр. науч. труды, т. II. с. 180-191.

534

Философские позиции Эйнштейна были при этом весьма отчетливыми. В 1938 г. в письме к Соловину Эйнштейн высказал следующую характеристику связи между затруднениями квантовой механики и позитивизмом. Он пишет о "вредном влиянии субъективно-позитивистских взглядов" и прибавляет:

"Понимание природы как объективной реальности считают устаревшим предрассудком, и квантовые теоретики из нужды делают добродетель. Люди больше подвержены внушению, чем лошади, поэтому у них в каждый период своя мода, и большинство не знает источника этой тирании" [10].

10 Lettres a Solovine, 71.

"Из нужды делают добродетель..." В данном случае "нужда" состояла в настоятельной необходимости применить в теории микромира классические понятия, описывать движение элементарной частицы по аналогии с классической частицей, ограничив такую аналогию неопределенностью сопряженных переменных и указанием, вообще говоря, лишь вероятности точных значений этих переменных для каждого момента и для каждой точки. Множество фактов, доказывающих волновую природу частиц, и множество фактов, доказывающих их корпускулярную природу, требуют такого ограничения классических понятий. В этом и состоит "нужда".

Для Эйнштейна "нужда", т.е., по его терминологии, "внешнее оправдание", еще не решает дела. Необходимо вывести концепцию из общих физических принципов. Такая тенденция существовала в интерпретациях квантовой механики. Соотношение неопределенности и статистический характер квантовомеханических закономерностей выводили из априорной невозможности познания объективной реальности, из неотделимости объекта познания от его субъекта, из границ причинного объяснения мира. Нужда стала добродетелью. Официальная версия квантовой механики перестала быть результатом "нужды" некоторым предварительным, подлежащим дальнейшему развитию объяснением определенного круга наблюдений. Она рассматривалась как выражение раз навсегда данных свойств познания - результатом "добродетели". Но для Эйнштейна границы причинного объяснения мира, инде

535

терминизм, отрицание объективной реальности были разрывом с непоколебимыми проверенными всем экспериментом и всей практикой устоями какой бы то ни было науки. Он искал иного "внутреннего совершенства" квантовой механики - возможности вывести ее соотношения из более общей картины объективной реальности, из более общего понятия причинности.

Не следует схематизировать взгляды Эйнштейна на квантовую механику и приписывать этим взглядам последовательный и четкий характер. Вообще говоря, Эйнштейн критиковал квантовую механику с позиций более общей и радикальной неклассической теории, а не с классических позиций. Но классические позиции могли быть сформулированы в явной форме - классическая физика имела четкие контуры. Напротив, более радикальная и общая неклассическая теория не существовала (да и теперь, строго говоря, не существует), и критика квантовой механики "слева" могла вестись лишь в самой неопределенной форме. У Эйнштейна, в его выступлениях по поводу квантовой механики, классические мотивы переплетались с критикой "слева". Он иногда приближался к сторонникам классической интерпретации, иногда явно тянул в сторону более радикальной теории. Второе направление, как бы неявно оно ни выражалось, представляется более характерным для Эйнштейна. В 1928 г. Эйнштейн послал Шредингеру письмо, в котором в общем соглашался с шредингеровской классической тенденцией, с шредингеровским отрицанием корпускулярно-волнового дуализма. Эйнштейн не был согласен с союзом "или", соединяющим волновую характеристику (например, частоту колебаний v) и корпускулярную характеристику (например, энергию частицы Е).