Б Кузнецов - Эйнштейн (Жизнь, Смерть, Бессмертие)

Перед Эйнштейном стоял призрак Гитлера, вооруженного атомной бомбой. С другой стороны, он не чувствовал доверия к правящим кругам США.

Это недоверие было настолько сильным, что уже в сентябре 1940 г. Эйнштейн говорил о своем письме Рузвельту как о "самом печальном воспоминании жизни" и оправдывал его опасениями, связанными с подготовкой атомной бомбы в Германии.

274

Письмо Эйнштейна было вручено Саксом Рузвельту не скоро - только 11 октября - и не произвело впечатления на президента. Как ни странно, на Рузвельта подействовал (на следующий день за завтраком) рассказ Сакса о том, как Наполеон прогнал Фултона с его проектом парохода и не мог использовать суда с новыми двигателями для вторжения в Англию. "Прояви тогда Наполеон больше воображения и сдержанности, история XIX столетия могла бы развиваться совершенно иначе", - добавил Сакс.

Выслушав эту фразу, Рузвельт написал записку слуге Белого дома, сервировавшему завтрак, и тот вскоре принес бутылку французского коньяка наполеоновских времен и налил его в рюмки. Рузвельт вызвал своего военного помощника генерала Уотсона, и машина подготовки к созданию атомной бомбы завертелась. Вертелась она не слишком быстро, и в марте следующего 1940 г. Эйнштейн послал президенту второе письмо, где снова говорилось о возросшем интересе нацистской Германии к урану. Но, несмотря на поддержку Рузвельта, в правительственных и деловых кругах задерживали развертывание работ. Судя по воспоминаниям Сциларда и других первых участников этих работ, в указанных кругах теоретическая мысль пользовалась очень небольшим кредитом. Делу помогал энтузиазм привлеченных к выполнению программы физиков и инженеров. Они разделяли с иниициаторами дела и веру в теоретические расчеты и страх перед нацистской бомбой.

Разгром нацистской Германии устранил этот страх. Но появилась новая опасность.

"В 1945 г., когда мы перестали беспокоиться о том, что немцы могут сделать с нами, мы начали беспокоиться о том, что правительство Соединенных Штатов может сделать с другими странами" [7], - писал впоследствии Сцилард.

7 Юнг Р. Ярче тысячи солнц, с. 157.

И вот он снова едет к Эйнштейну, чтобы с его помощью вручить Рузвельту свой меморандум - попытку предотвратить атомную бомбардировку городов Японии. Письмо было Эйнштейном послано, но не дошло до адресата. 12 апреля 1945 г., в день неожиданной смерти Рузвельта, оно лежало непрочитанным на его столе.

275

Трагедия Хиросимы и Нагасаки была тяжелым испытанием для Эйнштейна. Антонина Валлентен рассказывает о своей беседе с Эйнштейном, в которой была затронута эта тема.

""В действительности я выполнил роль почтового ящика, - говорил Эйнштейн. - Мне принесли готовое письмо, и я должен был его подписать". Мы говорили об этом в рабочем кабинете Эйнштейна в Принстоне. Сероватый свет проникал сквозь стекла большого окна и падал на изборожденное морщинами лицо и на глаза Эйнштейна, казалось, опаленные огнем его взгляда. Наступило молчание, тяжелое от немых вопросов. Его взгляд, как всегда, сверкающий, был обращен па меня. Я сказала: "И тем не менее вы нажали кнопку". Он быстро отвернулся и посмотрел в окно на пустынную долину и ярко-зеленую лужайку с группой заслоняющих горизонт старых деревьев. Потом, отвечая, казалось, не мне, а верхушке дерева, на которой остановился его взгляд, Эйнштейн произнес тихо и задумчиво, разделяя слова: "Да, я нажал на кнопку..."" [8]

8 Vallentin A. Le drame d'Albert Einstein, p. 215.

Фраза: "Да, я нажал на кнопку" - может быть понята таким образом, будто Эйнштейн считал свое письмо Рузвельту причиной катастрофы, обрушившейся в 1945 г. на Хиросиму и Нагасаки и нависшей над всей Землей. Такое впечатление осталось, по-видимому, у Антонины Валлентен и высказано в приведенном отрывке. Эллен Дюкас сказала однажды, что фраза: "Да, я нажал на кнопку" - не соответствует характерному для Эйнштейна представлению о значении его личности и его поступков для судеб человечества. Эйнштейну было органически чуждо представление о зависимости больших исторических событий от воли выдающихся людей - "творцов истории". Себя он во всяком случае не причислял к таким творцам - подобная мысль, как и вообще мысли о себе, о своей роли в науке и в истории, никогда не приходила и не могла прийти Эйнштейну в голову. Он в абсолютной степени владел искусством толстовской "зеленой палочки"; вернее, отрешенность от мыслей о себе была для него не искусством, а органическим свойством внутреннего мира.

276

К этому следует прибавить, что письмо Рузвельту для всех знакомых с историей работ по ядерной энергии не могло соответствовать выражению "я нажал на кнопку". Не этот эпизод был причиной глубокой трагедии, которую ощущал Эйнштейн в 1945 г. и в последующие годы. Трагедия атомной бомбы была лишь наиболее тяжелым выражением того, что мучило Эйнштейна издавна. С присущим ему чувством личной ответственности за все зло, которое существует в мире, он особенно глубоко переживал большую, многовековую трагедию иррационального и разрушительного использования достижений разума. Разум человечества ищет гармонию в природе и по своим внутренним тенденциям ведет общество к гармонии, к рациональной организации общественной жизни. Но в антагонистическом обществе плоды разума могут стать отравленными, и каждая научная идея, каждое открытие внутреннего ratio мира могут стать оружием иррациональных сил. Подобные мысли Эйнштейн высказывал не раз в течение многих лет. Теперь речь шла о применении одного из основных выводов теории относительности. Но Эйнштейн ощущал свою ответственность за характер указанного применения не потому, что он был создателем теории относительности, - Эйнштейн никогда не думал о себе как о ее создателе, и вообще строй его мыслей исключал подобные самооценки. Слияние с коллективным разумом человечества, чувство ответственности за науку в целом делали для Эйнштейна таким тяжелым новый акт длительной трагедии научного творчества. Эта тяжесть не подрывала уверенности в том, что человечество может устранить опасность атомной войны и использовать плоды науки для созидания. Сама по себе атомная энергия не угрожает человечеству - ему угрожает злоупотребление новыми силами природы. "Открытие ценных атомных реакций, - писал Эйнштейн, - так же мало грозит человечеству уничтожением, как изобретение спичек; нужно только сделать все для устранения возможности злоупотребления этим средством".

Эйнштейн говорил, что атомная энергия приводит к количественному возрастанию срочности и важности старой проблемы. "Освобождение атомной энергии не создает повой проблемы, но делает более настоятельным разрешение старой проблемы", - писал Эйнштейн в ноябре 1945 г. Проблема состоит в возможности агрессивного и