Сборник документов - Русский архив: Великая Отечественная: Т. 15 (4-5). Битва за Берлин (Красная Армия в поверженной Германии).

Почему, например, при ликвидации сталинградской группировки противника мы считали исключительно высокой артплотность в 118 стволов? Да потому, что это была операция, изолированная от других войск. Противник уже морально и физически был ослаблен, имел минимальные средства обороны. Но Ставка на эту высокую плотность пошла, ибо надо было в самое короткое время вырезать этот аппендицит, освободить силы и, используя благоприятную ситуацию, развертывать начавшиеся наступательные операции Красной Армии по изгнанию немцев с советской земли. Это диктовалось и тем, что противник, развертывая формирование резервов для восполнения неожиданно возникших для него потерь, смог подготовить эти резервы к апрелю-маю, а нам надо было упредить его.

Почему, например, в Бобруйской операции мы считали мало даже 235 орудий и вынуждены были дать больше время на артподготовку? Местность на участке 3-й армии была выгоднее у противника. Оборона его была крепкой. Сильные резервы противник имел и в тактической, и оперативной глубине. Вообще противник еще имел большие силы на земле и в воздухе.

Принимая решение на создание плотности до 300 орудий на отдельных участках прорыва в Берлинской операции, опять-таки были учтены очень многие факторы, даже идущие вразрез с объективными возможностями плацдарма, а именно:

решительная цель операции;

превосходство над противником в живой силе и технике;

способность авиации и зенитной артиллерии надежно прикрывать свои войска;

готовность артиллерии фронта подавлять активность артиллерии противника и защищать войска от потерь, а насыщенность их на плацдармах была исключительно велика (см. справку № 10).

Однако это можно было допускать только при указанных выше благоприятных условиях, а когда противник будет превосходить в воздухе и в артиллерии, тогда придется еще очень крепко подумать — можно ли на таких ограниченных плацдармах создавать такую плотность, не рискуя преждевременно израсходовать живую силу и технику.

Из доклада, который мы заслушали с вами по работе тыла в этой операции, со всем ее своеобразием и особенностями был довольно наглядно показан огромный объем работы, с которым наш тыл справился успешно. Однако выводы, предложенные тов. Шебуниным по устройству тыла и необходимых запасов в различных инстанциях, нуждаются в критическом рассмотрении, ибо они составлены на основе опыта в условиях нашего превосходства над противником. Многие знают иные времена, например, Сталинград, Курская дуга, когда обстановка заставляла несколько по-иному устраивать тыл и содержать запасы.

Обо всем этом я говорю только с единственным желанием — предупредить товарищей от всякой догматизации и формального применения в работе отдельных выводов из этой операции.

Если мы хотим опереться на какой-то опыт и применить его в данных условиях, надо критически переработать его соответственно уже новым условиям, ибо жизнь не стоит на месте, она идет вперед, особенно быстро двигается вперед военное дело. А это требует не формального, а творческого применения опыта.

Товарищи, с 21.4 фашистский режим начал агонизировать. Как крысы с тонущего корабля, начали разбегаться эти организаторы и руководители «нового порядка». Рушились надежды на спасение. Все истеричнее и безнадежнее тон разговоров и приказов. Наконец, осознание краха и «собачья смерть».

В своем дневнике ближайший подручный Гитлера Мартин Борман так записывал последние дни: [501]

«Понедельник 16 апреля

Враг занял города Левенркузен, Ишлон, Миттрайда, Гриммтшау, Вайда, Шлитц, Эрланген и Оффенбург (Баден).

Большие бои на Одере.

Среда 18 апреля

Большие бои на Одере.

Обед с генералом Кребсом и Хильпертом.

Вечером — прибытие Бредова.

Четверг 19 апреля

Большие бои на Одере.

Пятница 20 апреля

День рождения фюрера.

Но, к сожалению, настроение не праздничное.

Приказан отлет передовой команды в г. Зальцбург.

Суббота 21 апреля

Утром Путткамк и его люди.

После обеда начался артиллерийский обстрел Берлина.

Воскресенье 22 апреля

Фюрер остается в Берлине.

Вечером Шермер прибыл в Берлин.

Вторник 24 апреля

Генерал Вейдлинг будет назначен комендантом города Берлина.

Среда 25 апреля

Геринг исключен из партии.

Первое массированное наступление на Оберзальцберг.

Берлин окружен. {200}

Пятница 27 апреля

Гиммлер и Йодль задерживают подбрасываемые нами дивизии. Мы будем бороться и умрем с нашим фюрером — преданные до могилы.

Другие думают действовать из «высших соображений», они жертвуют своим фюрером. Пфу — какие сволочи! Они потеряли всякую честь.

Наша имперская канцелярия превращается в развалину.

Мир сейчас висит на волоске.» Союзники требуют от нас безоговорочной капитуляции. Это означало бы измену Родине.

Фейгелейн деградирует — он пытался бежать из Берлина, переодетый в гражданский костюм.

Воскресенье 29 апреля

Второй день начинается ураганным огнем.

В ночь с 28 на 29 апреля иностранная пресса сообщила о предложении Гиммлера капитулировать.

Венчание Адольфа и Евы Браун.

Фюрер диктует свое политическое и личное завещание.

Предатели Йодль, Гиммлер и генералы оставляют нас большевикам.

Опять ураганный огонь.

По сообщениям противника, американцы ворвались в город Мюнхен.

30.4.45 года

Адольф Гитлер А

Ева Г. (Гитлер) А

Родился У

Умер А

Примечание переводчиков:

Знак А означает смерть. Доказательством служит выписка из календаря

Бормана (Теодор Борман У 1.7.1862 года, А 8.7.1903 года).

Вторник 1 мая

Попытка прорваться из окружения».

Товарищи! В Берлинской операции, как никогда, наш аппарат управления всех ступеней работал более четко и целеустремленно.

Этого добились потому, что каждому была ясна великая цель операции, каждый чувствовал ответственность за успех ее и моральное удовлетворение [502] от высокой чести — быть участником этой битвы. Каждый боец, офицер, генерал всей Красной Армии хотел быть на нашем месте в эти исторические дни. Мы гордимся этой честью, но это налагает на нас и особо ответственные задачи — самым добросовестным образом собрать, обработать и передать всей Красной Армии этот богатейший опыт Великой Отечественной войны.

На нашей конференции были выступления некоторых товарищей с очень незрелыми выводами из опыта войны. Это не потому, что тот или иной товарищ просто хотел выйти на трибуну и поболтать, а потому, что он в серьезных неладах с основой нашей науки, с марксистско-ленинской наукой, дающей возможность диалектически подходить к рассмотрению вопроса.

Мне бы хотелось напомнить вам замечательное указание товарища Сталина, что «…нужно признать, как аксиому, что чем выше политический уровень и марксистско-ленинская сознательность работников любой отрасли государственной и партийной работы, тем выше и плодотворнее сама работа, тем эффективнее результаты работы, и, наоборот, — чем ниже политический уровень и марксистско-ленинская сознательность работников, тем вероятнее срывы и провалы в работе, тем вероятнее измельчание и вырождение самих работников в деляг-крохоборов, тем вероятнее их перерождение. Можно с уверенностью сказать, что если бы мы сумели подготовить идеологически наши кадры всех отраслей работы и закалить их политически в такой мере, чтобы они могли свободно ориентироваться во внутренней и международной обстановке, если бы мы сумели сделать их вполне зрелыми марксистами-ленинцами, способными решать без серьезных ошибок вопросы руководства страной, то мы имели бы все основания считать девять десятых всех наших вопросов уже разрешенными».