Тоби Грин - Инквизиция: царство страха

Иногда меня охватывала печаль не столько из-за прочитанных историй, сколько из-за безжалостного принуждения, с которым я возвращался к чтению. Это часто воспринималось как отражение той жестокости, с какой сами инквизиторы проводили свои расследования. Но затем я натыкался на рассказ о сопротивлении, и печаль этих тяжелых пыльных читальных залов рассеивалась.

Временами утешал и упадок, сопровождавший эту скорбь. К первому десятилетию XVIII века социальная архитектура, в которую заложили моральную и культурную инерцию, начинала пожинать свои плоды. Но лидеры продолжали двигаться вперед, словно ничего не менялось. Когда Филипп V утвердился в качестве нового короля Испании (чем и закончилась Война за испанское наследство) увеличилось количество осужденных. Во время его правления (1700-46) состоялось пятьдесят четыре аутодафе. Семьдесят девять человек были сожжены у позорного столба заживо, а еще шестьдесят три — символически (в изображении) [1323] Fernandez Vargas (1980), 934. .

В 1721 г. в Куэнке пять человек, тайно исповедовавших иудаизм, сожгли заживо. В 1722 г. в Вальядолиде еще сожгли еще троих, в 1723 г. — еще двенадцать (в Гранаде) [1324] Menendez у Pelayo (1945), т. VI, 118. .

В Португалии, где не велась война, которая могла прервать инквизиторский процесс, жестокость тоже не уменьшилась. В 1732 г. восемь человек «освободили» (передали светских властям для казни) в Лиссабоне, в 1735 г. — еще семерых [1325] Вся эта информация заимствована из СА: «Relacion de los Reos que Salieron en el Auto Particular de Fe que el Santo Oficio de la Inquisicion de Cuenca Celebro en la Iglesia del Convento de San Pablo» (1721); «Relacion del Auto Particular de Fe que Celebro el Santo Oficio de la Inquisicion de Valladolid» (1722); «Relacion del Auto Particular de Fe que Celebro el Santo Oficio de la Inquisicion de ciudad у Reyno de Granada, el dia 31 de Enero de este Presente Ano de 1723». . В 1737 г. последовали еще двенадцать человек, включая одного из Бразилии, а в 1739 г. — следующие одиннадцать (при еще одном бразильском деле) [1326] Там же, folio 305v. .

Только в одном Лиссабоне в период с 1744 по 1746 гг. «освободили» (казнили) еще семнадцать человек. Подавляющее большинство этих процессов в обеих странах связано с тайным иудаизмом — «португальской ересью» [1327] Там же. В первой половине XVIII века в Лиссабон из Америки доставили большое количество заключенных, причем многих из них обвиняли в колдовстве и в волшебстве, а также в тайном исповедании иудаизма (это последнее обвинение было особенно характерно для недавно разбогатевшего Рио-де-Жанейро, порта для доставки золота из Минас-Герайс). См. работу Souza (1987), 158-65 и 323. .

В Испании переформированное правительство во главе с Бурбоном предприняло попытку сократить власть инквизиции. В 1713 г. министр Филиппа V де Маканас предложил упразднить финансирование инквизиции. Инквизиция отреагировала тем, что завела дело на Маканаса. Ему пришлось бежать из страны [1328] PD. .

Это частичное возрождение инквизиции в начале XVIII века в Испании вновь свидетельствует о том, что она укреплялась и слабела вместе с королевской властью. Следовательно, трибуналы руководствовалась, как правило, светскими, а не религиозными задачами.

Во второй половине XVII века инквизиция слабела вместе с выживающим из ума королем Карлосом II. Теперь же она испытала последний прилив энергии под влиянием наступательного порыва новой королевской династии.

Но, хотя казалось, что инквизиция восстановила свой динамизм, невротические общества, созданию которых способствовало это учреждение, были готовы отвернуться от него. Ибо в первой половине XVIII века «преступления», возраставшие только в глазах инквизиторов, были связаны с домогательствами священников в исповедальнях. А это само по себе свидетельствует о том типе общества, которое было создано под наблюдением трибуналов.

По мере приближения XVIII века к завершению, в Валенсии началось чрезвычайное дело, которое отразило некоторые течения в обществе на Иберийском полуострове. Оно было связано с необычными дисциплинарными методами, которые монах францисканского ордена Мигель де Паломерес применял к своим «духовным дочерям». Впервые внимание властей было привлечено к Паломересу в 1784 г, когда на него донесла в инквизицию горожанка Рамона Рика двадцати девяти лет, желавшая стать монахиней.

История напоминает справочник по садомазохизму.

Проблема желания поступить в монастырь Рамоны Рики заключалась в том, что она не умела читать. Однажды после семи месяцев обучения Паломерес рассердился, потому что ученица не выучила задание, которое она получила на день. «Поэтому он приказал ей поднять юбку сзади, так как он хотел выпороть ее, чему Рика стала сопротивляться… Но почувствовав, что после наказания будет уделять больше внимания своим занятиям, она решила повиноваться ему.

Спустя несколько дней после этого Рика заболела, почувствовав легкое недомогание. Она попросила Паломереса прийти и исповедовать ее.

Паломерес согласился прийти, чтобы исповедовать ее в постели, что он и сделал, а затем сразу ушел из комнаты, не проронив ни единого слова. Через три или четыре минуты он вернулся и задал ей положенный урок. На это Рика сказала ему, что будет уделять больше внимания заданиям, если он накажет ее, как сделал это раньше. Он наказал ее, приказав снять одежду и лечь на живот.

Затем он высек ее, а потом начал ласкать те части, по которым он ее отхлестал» [1329] Marti Gilabert (1975), 22–23. .

Вскоре Рика поправилась. Спустя какое-то время она пошла навестить Паломереса и сказала: ее беспокоит то, что он ввел наказания, исходя не из благородных намерений, что он получал удовольствие, касаясь ее тела. Это привело к веселой пляске с продолжением садомазохистских поступков. В течение следующих недель Паломерес часто порол ее; иногда Рика находилась на полу, иногда на краю постели.

Эти дисциплинарные мероприятия Паломерес теперь выполнял, уже не совершая ритуальной исповеди [1330] AHN, Inquisicion, Legajo 3727, Expediente 159; мы привели пунктуацию этого отрывка в соответствие с современными требованиями. .

В 1784 г. Паломерес предстал перед инквизицией и должен был защищать себя. Но он успешно доказал, что Рамона Рика была трудной ученицей, упорствующей в своих ложных убеждениях, поэтому строгие дисциплинарные меры оказались необходимыми.

Однако четыре года спустя его обвинили снова. На этот раз заявительницей стала Гертрудис Татай, еще одна предполагаемая монахиня, которая пришла к нему за инструкциями. И вновь время от времени он порол ее по ягодицам, иногда осматривая тело ученицы во время исполнения наказания: «И много раз, если какой-то день не совпадал со днем исповеди, он заставлял ее приходить к нему домой для обучения. Иногда он наказывал ее железным прутом, а иногда прощал» [1331] Там же. .