Тоби Грин - Инквизиция: царство страха

Землетрясение сопровождалось ужасающими стонущим шумом, словно сами скалы, на которых держался весь мир, испытывали предсмертную агонию [1395] Oliveira (ред.), 1887–1910, т. XVI, 139. . На городских улицах образовались огромные трещины, внизу бушевали подземные пожары [1396] Там же. .

Первый толчок разрушил дворец инквизиции на Рошио и королевский дворец на побережье. В одном особняке утратили 200 живописных полотен, включая картины Рубенса и Тициана, библиотеку, состоящую из 18 000 книг, 1000 рукописей. 70 000 книг потеряли в королевском дворце. Погибло тридцать пять из сорока приходских церквей Лиссабона, многие рухнули на молящихся прихожан. От пыли, поднявшейся в воздух при разрушении, небо стало черным [1397] Там же, т. XVI, 140. .

Опустошение завершил второй толчок, последовавший в И часов утра. Он привел к нагону приливной волны в Тежу, в результате чего всего только 3000 домов города из 20 000 остались пригодными для проживания [1398] Maxwell (1995), 24; Serrao (1982), 27–28. . Волна уничтожила корабли и затопила улицы. Начались пожары, которые распространялись северным ветром. Люди в панике бежали из города, веря в то, что начинается конец света [1399] Oliveira (ред.), 1887–1910, т. XVI, 140. .

Прекрасный Лиссабон, охраняемый замком Сан-Жоржи, который казался гостям города расположенным будто в амфитеатре [1400] Pageaux (1971), 83. Там отражена точка зрения Франции — Этьена де Силуэта (Etienne de Silhouette, 1729–1730). и увенчанным огромными небесами, простирающимися в Атлантику, был полностью разрушен. Улицы превратились в груды пепла, обломков камня и обугленных остатков стен [1401] Oliveira (1887–1910), т. XVI, 140. . Город Алмада подвергся такому же опустошению [1402] Serrao (1982), 31–32. .

Силу землетрясения можно определить по впечатлениям перепуганных жителей Мафры, которые видели, как огромный дворец Жуана V поднялся в воздух и опустился на землю. Он покачнулся из стороны в сторону, затрещал и застонал вместе с землей, угрожая навсегда покончить с тщеславием всех памятников человеческим амбициям.

После того, как Лиссабон был поставлен на колени, Жозе I передал все управление Помбалу. Он был единственным министром, который, как казалось, мог справиться с ситуацией. Помбал действовал быстро, казня мародеров и убирая тела множества погибших, увозя их к морю, прикрепляя грузы к трупам и сбрасывая их на глубину. Затем приступили к строительным работам, создав структуру современного города Лиссабон. Приятные широкие улицы, которые простираются вниз от Рошио к Тежу, были построены в этот период.

Но инквизиции не пришлось испытать такого же возрождения.

После землетрясения Лиссабон испытал подъем настроения. Город и страна провели более двух столетий в тисках инквизиции, которая занималась поисками козлов отпущения. Более того, многие люди могли рассматривать эти события как наказание, ниспосланное свыше за все совершенное зло.

Потребовался новый козел отпущения.

Помбал, чье могущество постоянно увеличивалось (в 1759 г. ему присвоили титул графа Оэйраша) [1403] Там же, 46–47. В июне празднования прошли по всему королевству, в июле Франсишку Шавьер де Мендоса Фуртадо, брат Помбала, был назначен государственным секретарем. , набросился на группу, которая, как он считал, враждебна ценностям Просвещения, необходимым для Португалии. Этой группой стали иезуиты.

Как и в Испании, в XVIII веке иезуиты играли важную роль в инквизиции Португалии. Но это не помешало распространению слухов о них вскоре после землетрясения. Сам Помбал написал серию анонимных памфлетов, обвиняя иезуитов во всевозможных преступлениях, включая введение рабского труда в общинах, которые они контролировали в Парагвае [1404] Fleches (1982-83), 300-08. . Говорили, что иезуиты подстрекали к неповиновению папе, поддерживали государственную измену и цареубийство, а собственное государство в Парагвае создали с единственной целью личного обогащения [1405] Там же, 314. В этом случае Помбала нельзя не обвинить в собственном продвижении, так как иезуитское королевство в Парагвае стояло на пути торговой компании «Грао-Пара и Маранао», основанной им в 1755 г. Это была государственная монопольная компания для использования данных регионов Бразилии. И у Помбала, и у членов его семьи имелись там важные коммерческие интересы (там же, 300). .

Памфлеты возымели действие. 21 сентября 1757 г. все иезуиты были изгнаны из королевского дворца. Последовали очередные обвинения, так как народ почувствовал, что новый козел отпущения готов. Спустя четыре месяца, в январе 1758 г., каноники Лиссабона писали: иезуиты содействовали распространению лжи о прошлом, клевете на правительство или на кого-то из представителей власти, чтобы ослабить государство, желали смерти соседу, словно это было в их собственных интересах. Каноники обвиняли их во всем. Безусловно, обвинения раскрывают распространенное отношение к иезуитам [1406] Там же, 312. .

Помбал неутомимо стремился к достижению своей цели. Летом 1758 г. был раскрыт предполагаемый заговор против Жозе I, возглавляемый аристократическим домом Тавора. В нем, как было заявлено, участвовали иезуитские священники. Нескольких иезуитов арестовали по обвинению в государственной измене.

3 сентября 1759 г. орден Иисуса был изгнан из Португалии. В застенках инквизиции продолжал гнить один из «заговорщиков», Габриель Малагрида. 21 сентября 1761 г. его сожгли перед огромными толпами на береговой линии в Лиссабоне. Это последний человек, которого инквизиция сожгла в Португалии.

Иезуит Малагрида представлял все, что ненавидел Помбал. После землетрясения 1755 г. он проповедовал людям, что катастрофа стала наказанием за грехи Португалии. Говорили, что он подстрекал народ рассматривать его как святого, поощрял легковерие в массах. Это был великолепный козел отпущения для просвещенного деспота Помбала [1407] Pereira (1982-83), 368-70. .

Подобное обращение с иезуитами вызвало международный скандал и привело к исключению представителей Португалии из Ватикана на девять лет. Но такие события сами по себе предоставляли Помбалу возможность и дальше посягать на власть церкви в попытке построить современное государство. Хотя тогда маркизу уже перевалило за шестьдесят, он был человеком неуемной энергии, продолжая подбираться к своей самой главной цели — к инквизиции.

Помбал, будучи сторонником свободной торговли и идей Просвещения, не питал любви к инквизиции. Он считал ее отсталой и сдерживающей экономическое развитие страны в результате преследования сословия торговцев-конверсос [1408] Santos (1982-83), 118. . Маркиз стремился к тому, чтобы лишить ее власти.

В 1758 г. Помбал передал цензуру в управление государства, вырвав ее из рук инквизиции [1409] Там же, 313. . В 1769 г. он заставил инквизицию подчиняться королевским приказам, передав все конфискованное имущество государству [1410] Maxwell (1995), 91. . В 1773 г. вышел указ, отменяющий легальность предубеждений против конверсос (см. главу 10). В этом документе Помбал не мог не упомянуть: подобные предубеждения противоречили духу и канонам церкви [1411] Rego (1984), 335. Полный текст указа опубликован там же (311). , подрывая тем самым все основания, пользуясь которыми действовала инквизиция. Он еще раз продемонстрировал, насколько принципы трибуналов противоречили истинному католическому богословию.