Тоби Грин - Инквизиция: царство страха

Злоупотребления властью чиновниками инквизиции, начиная с самого главного инквизитора и кончая самым бедным тюремщиком, свидетельствуют о мощи этого учреждения в иберийском обществе. Итальянский путешественник Леонардо Донато в 1573 г. говорил: инквизиция «обладала такой потрясающей и чрезвычайной властью, что я не верю, будто в Испании могла быть в действительности еще какая-то более могущественная власть» [1071] Garcia Mercadal (ред.), t. II, 358. .

К началу XVII века от общества требовали того, что не имело никакого отношения к истинной роли инквизиции — например, людей наказывали за экспорт денег из Испании [1072] Fernandez Vargas (1980), 931-32. . Народ смирился с этим, поскольку имел дело со всесильным для Испании органом. Власть инквизиции была известна людям, они боялись ее.

Вместе с распространением инквизиции, существовавшей боле трех столетий, естественно, развивались и ее структуры. Не следует думать, что этот административный аппарат был всемогущим, а радиус его действия — всеобъемлющим. Как нам известно, в XVII веке в Испании число шпионов даже сократилось. Но у нас не может быть сомнений и в том, что инквизиция затрагивала большую часть аспектов жизни большинства населения в ходе большей части жизни каждого человека. К XVII веку в Португалии начали рассматривать инквизицию в качестве государства в государстве [1073] Marques (1972), т. I, 288-92. .

Точность администрации трибуналов в определенные моменты истории оказывалась потрясающей. В конце XVI века в Испании все потомки евреев и мусульман обязаны были зарегистрироваться в инквизиции [1074] BL, Egerton MS 1832, Segovia, 1575. .

Такая пунктуальность сохранялась в течение большей части XVIII века. В 1723 г. небольшой провинциальный город Агилар-де-ла-Фронтера около Кордовы предоставил список всех санбенито, висевших в его церквях. Всего их отыскалось 131 штука, включая санбенито двенадцати человек, которые были «освобождены» и 111 человек, находившихся под епитимьей в период с 1594 по 1723 гг. [1075] BL, Add. MS 21447, folios 137r-143v. Этот список отражает и проникновение инквизиции в провинциальную Испанию, и то, что о ее вездесущности напоминалось людям, поскольку покаянная одежда постоянно висела в церквях.

Что же предполагало присутствие санбенито? Оно означало, что каждое воскресенье, когда прихожане приходили на литургию, им напоминали о реальности ереси, а также о том, что она возможна и среди них. Даже когда поднимали Святые Дары, когда начиналась проповедь и молитвы, в умах верующих существовала угроза нечистоты. Поэтому страх сосуществовал с молитвой даже в самые возвышенные моменты религиозных обрядов.

Практика вывешивания санбенито в церквях вместе с именами людей, находящихся под епитимьей, продолжалась в ходе всего существования инквизиции в Испании. Существуют документы, свидетельствующие о том, что периодически предпринимались меры для реставрации санбенито [1076] См., например, Toro (1932), doc. 3: «Diligencias Sobre los Sanbenitos antiguos у Renovacion de ellos…» , которым к концу истории инквизиции было уже по 300 лет. Только в период с 1788 по 1798 гг. комиссия приступила к изучению происхождения этой традиции и вопроса о том, стоит ли ее продолжать [1077] Paz у Melia (1947), 452. .

Другим примером бюрократической изощренности инквизиции может служить инвентарный перечень имущества арестованных. Сразу после ареста в дом заключенного приходил нотариус и составлял список имущества. Эти инвентарные перечни оказывались чрезвычайно подробными. Записывался каждый носовой платок, каждая простыня. Так, когда в 1636 г. в Картахене инквизиция арестовала Франсиско Пинеро, в его инвентарный перечень входило следующее:

— один матрас;

— четыре кедровых стула со сломанными сиденьями;

— два носовых платка;

— скатерти из Руана;

— салфетки;

— подушки;

— черная шелковая куртка;

— старый небольшой зонтик (от солнца) [1078] AHN, Inquisicion, Legajo 4822, Expediente 3. .

Легко представить, что чиновникам не были нужны кедровые стулья со сломанными сиденьями и старый небольшой зонтик. Но нотариусы продолжали тщательно изучать каждый аспект своих расследований. Исследуя содержимое гардероба Пинеро, они понимали: старую потрепанную шляпу и черные носки, которые тоже совсем обветшали, нужно выбросить. Едва ли эти вещи могли значительно пополнить финансы инквизиции.

Такое внимание к мелочам повседневной жизни привело к тому, что архивы инквизиции представляют собой потрясающий источник материала. Но изощренный бюрократический аппарат говорит и о состоянии умов, о котором мы рассказывали в главе 3. В пыточной камере все, что было записано, становилось в определенном смысле легитимным. Сразу после того, как записывалась информация о краже, эта информация приобретала легальный статус. А зарегистрированные сведения могли использовать как во зло, так и ради добра [1079] В это случае уместно доказательство Мура (Moore (1987)): развитие образованного класса было ключевым аспектом в формировании общества преследований. .

Точность административного аппарата и злоупотребление властью — две стороны одной медали, неограниченной власти инквизиции в иберийском обществе. Только из-за того, что трибуналы держали в своих руках такую беспредельную власть, их служащие часто могли действовать недостойно и продолжать безнаказанно жить. И только из-за того, что трибуналы были столь могущественными, они смогли создать свою дотошную и педантичную бюрократию.

Так мир узнал, что чрезмерная власть и чрезмерное администрирование часто существуют бок о бок. Способность определять на бумаге честность людей и решать, что должно произойти в тех местах, которые писцы никогда не увидят, позволяла административной власти действовать дистанционно. Стоящие у кормила власти могли защититься от последствий своих действий.

Кульминация и катарсис такой власти выражался одновременно и в аутодафе. К середине XVII века, как мы узнали из введения, эти мероприятия превратились в расточительное и помпезное действо. Кое-что о самой церемонии и значении этих событий мы узнаем из того, что при подготовке аутодафе в 1627 г. в Кордове затраты на воск для свечей оказались на втором месте по стоимости после строительства подмостков [1080] Martinez Millan (1984), 287-91. . На основе всех перечисленных подробностей становится понятно: происходящее стало самым выразительным из всех подобных публичных зрелищ по чрезмерной театральности.

Но стоимость таких аутодафе во время спада испанской экономики привела к тому, что они со временем стали чрезвычайно редки.

В XVII веке появились так называемые специфические аутодафе — события местного значения, которые не требовали грандиозной подготовки [1081] Dedieu (1989), 273-77. .