Луис Ламур - Бендиго Шефтер

Меня огорчало, что я ничего не знаю о библейских землях. Древние люди повествовали о знакомых вещах: о стадах, о пастухах, о ночных дозорах. А те, что разрушили стены Вавилона, - неужели и они тоже начинали с малого, как и мы - с ручейка, небольшого стада, нескольких стен?

Мне хотелось бы прочитать и другие книги, но в дорогу мы взяли с собой только Библию. Там, дома, мне довелось прочесть "Свободу воли" Джонатана Эдвардса, ее оставил у нас какой-то проезжий, когда я был совсем маленьким. От него же нам достались и "Плоды одиночества" Уильяма Пенна. В моей памяти эти книги как-то связывались с кончиной моего отца, который следовал учению преподобного Джона Уитерспуна, шотландского священника. Его вполне земная философия, полная здравого смысла, видно, чем-то привлекала моего родителя. Смутно припоминаю какие-то разговоры за столом. Конечно, они имели отношение к воспитанию Каина, не к моему.

По пути на Запад, сидя вечерами у костра, я прислушивался к разговорам мужчин, особенно к тому, что говорил незадолго до смерти муж Рут Макен, человек образованный, терпимый и вдумчивый.

Он говорил о писателях прошлого, пересказывая своими словами те мысли, что они нам оставили в наследство. И мне захотелось встретиться с похожи людьми: с теми, кто пишет музыку, картины, книги. Однажды я сказал об этом вслух, и мистер Макен сказал:

- Бывает, что эти люди достойны восхищения. А часто они подвержены обидным человеческим порокам и слабостям. И тем не менее значение имеет только их труд, да его плоды. Многие из тех, кто вел грешную и беспутную жизнь, оставили после себя великие, прекрасные творения. Только с такой меркой можно подходить к человеку: смотреть на то, что он успел создать и оставил после себя.

Рут Макен догадывалась, что меня тянет к знаниям, к загадочному большому и светлому миру. Она умела понимать и сочувствовать. Парень, такой как я, мог, не смущаясь, рассказывать ей о своих мечтах. Тем более что и ее влекло к тому же. Об этом не переставал размышлять ее покойный муж, жизнь которого унесла стрела индейца в самом начале нашего пути. Другая женщина, не такая сильная, повернула бы назад. Но Рут не отступила, несмотря на то, что средства ее были на исходе и нужно было растить сына. Впрочем, возвращаться ей было некуда.

Как-то раз, заканчивая работу у нее в доме, я передал ей то, что говорил о школе Джон Сэмпсон.

- Школа нам, конечно, нужна, - сказала она. - Только дело тут не в здании, а в учителе. Школа - это, во-первых, учитель. А во-вторых - все остальное, где можно научиться хоть самой малости. Человек может учиться у гор и деревьев, учиться, слушая чужие разговоры и обдумывая их. Мистер Шафтер, - продолжила Рут, - а нельзя ли застелить пол досками?

Мы все пока еще довольствовались твердо утрамбованным земляным полом.

- Доски-то сделать можно, - сказал я вяло. - Их можно вытесать из бревен, но, сдается мне, плоские камни тоже сойдут.

- Я предпочитаю доски, мистер Шафтер. Мне не подходит, когда говорят "сойдет". Если вас не затруднит, а?

Так она ненароком, потихоньку воспитывала меня, сама того не подозревая. Она пускала в ход женские уловки, бросающие вызов мужскому тщеславию и гордости. Ее лукавые слова будили во мне желание показать себя с лучшей стороны.

Пока я у нее работал, она каждый раз в полдень объявляла перерыв, объясняя это тем, что Буд нуждается в отдыхе. Мы садились за стол пить чай или кофе. Она подавала крохотные пирожки, и мы принимались беседовать. Дело было не в Буде, просто ей нравился этот обряд, он напоминал ей об иной, ушедшей жизни. Вскоре я догадался, что она тонко и незаметно направляет меня. От нее я многое узнал о том мире, что лежит за пределами нашей глухомани, о том, что мир этот так же широк и огромен, как и его познающий разум. У нее и у Каина учился я любви к созиданию и неприятию всех тех, кто предпочитает рушить.

Она никогда не звала меня по имени, как остальные, а только "мистером Шафтером". Когда я говорил, она внимательно слушала.

Стоило ей сказать мне о досках, как я понял, что мне от этой работы не уйти. Прощайте, рыбалка и охота - Рут Макен может доставить радость только самое лучшее, и я принялся заготавливать доски, раскалывая бревна клиньями, кувалдой и деревянным молотом.

Однажды, когда пол был уже наполовину готов, миссис Макен подошла к своему сундуку. Когда наши фургоны еще катили на Запад, этот сундук был притчей во языцех. Несколько раз фургон завязал в грязи и сундук приходилось вытаскивать. Поднять его можно было только вчетвером, таким он был тяжелым, и некоторые, например, жена Нили Стюарта, поговаривали о том, что он полон золота. Никто никогда не видел его открытым, и только Этан Сэкетт догадывался, что в нем спрятано.

А тут Рут открыла сундук при мне. Его содержимое оказалось ценнее золота. В три ряда там плотно лежали укутанные клеенкой книги и запас писчей бумаги.

- Здесь пятьдесят книг, мистер Шафтер. Даже если вы прочтете только эти пятьдесят, вы получите неплохое образование. Некоторые из тех, кто кичится своей образованностью, в жизни не видели так много хороших книг.

Нет нужды объяснять, чем пожертвовали Макены, захватив с собой эти книги. Каждая из них занимала место какого-то другого предмета, быть может, крайне необходимого. А необходимым было все: топоры, лемеха, пилы, сверла, котлы, ящики-духовки, сковородки. Основную массу груза составляли одежда и еда. Самые умные везли с собой еще и жестяные печки, так как на ветру бывает трудно разжечь костер. Нагружать больше 2500 фунтов не советовали, но те, у кого были крепкие лошади, везли больше, рассчитывая, что к концу пути половина еды будет съедена. Чаще всего так и получалось. Мы с братом привезли два фургона, Рут Макен столько же, Каин вез весь свой инструмент, а она - товар для будущей лавки.

Рут вынула несколько книг.

- Некоторые книги мой муж Взял с собой, потому что они могут кое-что рассказать о землях, в которых мы теперь оказались. Остальные - для образования Буда и такие, что мой муж сам хотел перечитывать. Они выбраны по весу, чтобы не возить лишней тяжести. Муж говорил, что мог бы составить другой список, и книги были бы не хуже этих. Сперва я дам вам почитать те, что о Западных землях. Они вам помогут.

Мне и в голову не приходило, что кто-то уже успел написать тома о землях, в которых мы остановились. Рут дала мне "Торговлю в прериях" Джосии Грега, "Дневники" Луиса и Кларка, "Путешествие по прериям" Вашингтона Ирвинга и новенькую книгу "Три года среди команчей", излагающую подлинную историю Нельсона Ли, техасского рейнджера. Она была напечатана недавно, в 1859 году.

В восторге я сунул книги под куртку и отнес домой. После ужина устроился с первой у огня. Я выбрал книгу Нельсона Ли и вскоре с головой погрузился в повествование, в котором то и дело возникали имена людей, слышанные мною в разговорах у костра. В этой книге знаменитые Джек Хейз, Бен Мак-Каллоф скакали на конях, сражались с мексиканскими бандитами, бились с команчами, а сам автор в конце концов угодил в плен к индейцам.