Луис Ламур - Калифорнийцы

Он остановился на пороге дома, глядя на великое столпотворение во дворе. Музыканты настраивали инструменты, проигрывая несколько аккордов то из одной мелодии, то из другой. Скоро должны будут начатьтся танцы.

Он разглядывал пеструю толпу. Во время подобных затей он всегда оставался скорее зрителем, чем активным участником происходящего, но это его вполне устраивало. И все же на душе было не спокойно.

Подобные ощущения иногда возникали у него в море, незадолго перед штормом, когда в воздухе весит тягостное ожидание перемен в погоде. Но только на сей раз его ожидало нечто другое, не имеющие ничего общего с разбушевавшейся стихией.

Надвигалась большая беда, и он не знал, с какой стороны и какого подвоха ожидать. Вустон... Андрес... любой из них был способен на такое.

И Крутой тоже.

Монтеро подошел к нему.

- Хороший вечер для танцев, - тихо сказал он, - но я не думаю, что он окажется столь же хорошим для нас.

- Ты тоже чувствуешь это?

Монтеро ответил не сразу.

- Да, - сказал он наконец. - Это приносит ветер... или же мы просто знаем о том, что нас ждет. Не знаю, как и когда, но нас ждет беда.

- Хорошо, что Мимс сейчас здесь.

Монтеро тихоньку усмехнулся.

- Управы на него нет. Но он хороший парень, хотя я сомневаюсь, что ему удастся дожить до старости. Стариком ему не быть, так же как и его дружкам.

- Нашего Старца больше нет.

- Да... нам его будет очень не хватать. Такой хороший был человек.

- Хесус, а что ты знал о нем?

Монтеро пожал плечами.

- Наверное, не больше твоего. Однажды он рассказал мне о некоей двери, ведущей в другие миры, через которую может пройти человек. Но всему свое время: нужно знать, когда уходить и когда возвращаться обратно. - Недолго помолчав, он продолжил: - Возможно, золото бралось именно оттуда. Может быть это были жертвенные дары.

Предки Шона Малкерина верили в существование гномов, добрых и злых духов и поклонялись древним кельтским богам. Ирландия была древним, благословенным краем, где теперь медленно и неотступно уходили из памяти людской воспоминания о призраках минувших дней, тени которых еще обитали в горах и среди болот. Шону были чужды глупые предубеждения и предрассудки, но он все же не сомневался в том, что на свете случаются порой необъяснимые вещи, о природе которых не известно еще ровным счетом ничего, и наверное существуют незримые преграды, за которые ему не давно заглянуть.

- Понятия не имею, - с сомнением сказал Шон, - кому в таком случае могли бы предназначаться такие дары.

- Откуда нам знать, сеньор? Очень часто приношения богам делаются даже тогда, когда имена эти самых богов уже давно позабыты. Наверное все дело в силе привычки, и старые верования и предания со временем могут померкнуть, но они не умирают.

Они вместе вышли из дома и остановились на веранде. Шон разглядывал залитые солнечным светом склоны далеких холмов, покрытые зарослями кустарника. Что за глаза следят оттуда за ним? Издалека местность вокруг ранчо могла показаться идиллическим пейзажем, но ему приходилось не раз оказываться в тех пустынных местах, отмеченных пустынным безмолвием.

Начались танцы. Эль-Теколеро, взявший на себя роль распорядителя, начал вечеринку с хоты, простого, но изащного танца. Шон глядел на танцующих гостей, но мысли его были далеко. Что-то должно случиться, он был в этом уверен. Он обернулся, чтобы снова заговорить с Монтеро, но того уже не оказалось рядом.

Поланко занял позицию на противоположной стороне двора, рядом с загоном, где теперь стояли лошади, Джонни Мимс танцевал, но Леркин Кемпбелл и Билл Ханикутт стояли неподалеку и курили, то и дело поглядывая по сторонам.

Неожиданно со стороны дороги послшышался перестук копыт, и ко двору ранчо подъехали всадники - их было человек шесть или семь. Впереди всех ехал сам Андрес верхом на вороном коне. Он превосходно держался в седле. Томас Александр и Фернандес тоже были здесь. У их остальных попутчиков был вид заправских бандитов.

Шон заметил, что Ханикутт отошел немного в сторону, откуда ему было бы сподручнее следить за происходящим.

Шон прошел через площадку для танцев, пробираясь между танцующими. Когда он наконец выбрался из толпы, то тут же лицом к лицу столкнулся с Андресом.

- У нас вечеринка, - тихо сказал он, - мы танцуем и поем. Если ты приехал сюда для того же, то милости просим быть нашим гостем, и твои друзья в таком случае тоже могут остаться.

- А если нет? - Андрес смотрел на него с холодным презрением.

- Тогда вам здесь делать нечего, и как настоящий кабальеро, ты уедешь и не появишься здесь до конца фиесты.

- Ты будешь меня поучать?

- Я всего лишь напоминаю.

Андрес натянуто рассмеялся.

- Ну ладно, фиеста так фиеста. - Он улыбнулся своей ослепительной улыбкой. - Но только после я убью тебя.

Шон Малкерин небрежно усмехнулся в ответ.

- Разумеется, у тебя будет шанс попытаться это сделать. - Он немного помолчал. - Что ни говори, а глупо умирать из-за одной девчонки, которой на тебя наплевать, в то время, когда многие другие за тобой ходят гужом.

Андрес развернул и пришпорил коня.

- Умереть придется не мне!

Шон понимающе улыбался.

- Все так говорят, пока не познакомятся с моим ножом. Приятного вечера, сеньор!

Со стороны дороги, идущей от побережья, доносился скрип и грохот колес. Гости - и стар, и млад - продолжали прибывать в повозках, украшенных разноцветными лентами. Обычно каждую повозку сопровождало несколько ехавших верхом всадников, облаченных в бархатные сюртуки, к которым были подобраны широкие, с разрезами, брюки, или же в костюмы из тонко выделанной белой замши. Все мужчины были в сомбреро.

Женщины тоже старались получше принарядиться ради такого случая, но а те из них, кто приехал издалека, привезли праздничные платья с собой, чтобы в ним можно было бы переодеться попозже. Танцы уже начались, и поэтому многие из вновь приехавших, едва успев выйти из повозки или слезть седла, тут же оказывались подхваченныи вихрем танца.

Шон переходил от одной компании к другой, улыбаясь, обмениваясь дружескими рукопожатиями, приветствуя гостей. Он заметил, что Андрес как будто забыл о своем гневе и теперь вместе со всеми придавался веселью. И все же кое-кто из приехавших с ним людей, особенно Фернандес, вовсе не спешили смешаться с толпой гостей, держась рядом и настороженно поглядывая по сторонам.

Оставив свое место наблюдения у загона, Ханикутт переместился поближе к Фернандесу. Он замечательно играл на гитаре, но даже тогда, когда ему приходилось играть и петь, он не сводил с него глаз.

Другие гости, приехавшие с дальних гасиенд, как будто и не подозревали ни о чем. Они смеялись, шутили, были веселы и дружелюбны. Шон, помогавший в свое время семейству Люго сгонять скот и диких лошадей, и хорошо знавший всех своих соседей с ближайших ранчо, был очень рад встрече с друзьями.