Луис Ламур - Ситка

Что бы ни отняли годы у графа Ротчева, они не смогли отнять знание женщин. Он женился поздно, его женитьба , скорее, подчинялась целесообразности, соединив две влиятельные фамилии в еще более влиятельный союз. Семейная жизнь пошла ему на пользу, а их брак оказался удачным сверх всяких ожиданий, и этим он обязан был Елене.

Благодаря ей граф Ротчев получил спутника жизни, прекрасно ухоженный дом, познал нежность. Она проявила тонкое понимание его проблем, подходя к совместной жизни с такой зрелостью суждений, какая была бы удивительна в женщине ее возраста для любого другого человека, кроме Ротчева. Граф, хотя это был его первый брак, удачно пережил бесчисленное количество менее формальных связей и с тех пор кое-чему научился. Он знал, что не только годы делают женщину практичной и не только опыт - мудрой. Дураку годы приносят лишь старость, но не мудрость.

Понимание Еленой дипломатии и государственной политики было едва ли меньшим, чем его собственное, а в этом деле красивая и умная жена величайшиее преимущество. Она в высшей степени активно использовала свой талант, свои знания и связи. Елена умела слушать. Мужчины часто делятся собственными планами с красивыми женщинами, а у Елены было неоценимое качество: она могла заставить самого ужасного зануду поверить, что он блестящий рассказчик. Что еще более важно, Елена помнила, что слышала, и никто не мог более умело направить разговор в нужное русло, чем она.

Елена была мягкой, прелестной и восхитительной, тем не менее в ее характере скрывалась стальная твердость. Одно дело, размышлял он, любить женщину. Совсем другое - восхищаться ею и уважать ее мнение. Он восхищался женой в большей степени потому, что она всегда была и останется женщиной.

Он попробовал кофе и решил, что он слишком горячий. Поставив чашку на стол, он взял трубку. Этот молодой человек... как бишь его звали? Лабарж... Жан Лабарж. Для американца он показался графу на удивление хорошо информированным. Другие американцы, с которыми он встречался, были поглощены исключительно своими собственными проблемами, делами своей страны, очень мало зная о проблемах других стран и народов. Это было одно из преимуществ, которые могла себе позволить второстепенная держава, потому что только когда нация становится мировой державой, в ее обязанности входит знать и понимать другие народы, иначе она не сможет достичь своих целей. Правят знанием. Россия никогда это не понимала, и поэтому всегда оставалась вне орбиты мировой политики. Англия, Франция, Германия и Испания, и даже Австро-Венгрия и Голландия - все участвовали в устройстве судьб мира, в то время как Россия, создав великую империю, редко занималась мировыми делами.

Лабарж, конечно, был прав, когда говорил о титулах знати. Слишком часто энергичный человек получал титул, который впоследствии использовался потомками, чтобы скрыть леность и абсолютную бесполезность для общества. В Соединенных Штатах человек не мог рассчитывать на семейное имя дабы сделать карьеру, хотя это несчастливое время придет, как пришло оно во всех остальных странах. В России очень многие знатные фамилии воспитывали изнеженных, ленивых и сумасбродных молодых людей, которых больше беспокоила мода и азартные игры, чем судьба своего Отечества. Он иронически усмехнулся, осознав, что ничего из этого не относилось ни к его политическому оппоненту, барону Зинновию, ни к губернатору Сибири, Муравьеву. Что бы о них ни говорили, это были умные и опасные люди. А Зинновий был гораздо более опасен, потому что был человеком без чести или даже малейшего представления о чести. Он жил, чтобы выигрывать, и ничуть не беспокоился, каким способом достанется победа, или кто при этом пострадает.

Лабарж правильно поступил, что так спокойно дал отпор Зинновию. Немногие смогут или осмелятся на такое.

- Мне кажется, - произнес он вслух, - что через минуту барон вызвал бы Лабаржа на дуэль. Я никогда не видел, чтобы он так быстро разгневался.

- Что ты о нем думаешь?

Ротчев положил трубку и улыбнулся, поняв, что они оба знали, о ком она спрашивала.

- Лабарж? Чертовски красивый мужчина и, я бы сказал, умный и способный.

В этом худощавом, смуглом лице было что-то, что волновало и возбуждало ее. Как он на нее смотрел!.. - при этой мысли Елена вспыхнула. Но наибольшее впечатление на нее произвела уверенность, с которой он отвечал Зинновию.

- Он опасный человек, - задумчиво сказала она, - и он знает, чего добивается.

Что-то заставило Ротчева сказать:

- Ты имеешь в виду опасный для Зинновия? Или для меня?

- Тебя? - Она бросила на него быстрый взгляд, затем, уловив его намек, снова покраснела. - Для тебя никто не опасен, моя любовь.

Граф почувствовал смущение.

- Извини. - Он махнул рукой, словно отгоняя прочь мысль. - Я не имел права так говорить. Только он очень красив, такого мужчину заметит любая женщина.

- Я не думала, что ты обращаешь внимание на такие вещи.

Ротчев легко рассмеялся.

- Когда у человека красивая жена, ему чертовски не помешало бы замечать все. - Посерьезнев, он добавил: - Он может помочь нам. Вебер информировал меня, что пшеница Лабаржа - единственная, которая появится на рынке.

- Он доставит ее в Ситку?

- Сомневаюсь, что мы сможем подрядить какой-нибудь другой корабль. Ты же знаешь, что у нас нет реальных прав торговать здесь.

Ротчев, допив кофе, курил, газета лежала в стороне. Существовала еще одна причина для его путешествии, причина, о которой не догадывался даже барон Зинновий. До Санкт Петербурга дошли сведения, что компания жестоко обращается с местными жителями, не останавливаясь ни перед чем, чтобы получить наибольшие прибыли. Если эти слухи окажутся правдой, лицензия компании не будет продлена, более того, она больше не получит ни одной лицензии.

Аляска давно представляла проблему для России, будучи расположена далеко от всех промышленных и торговых центров. Россия была скорее сухопутной, чем морской державой. В случае войны, Аляска останется открытой для нападения, и всем было хорошо известно, что Великобритания посматривает на Русскую Америку жадными глазами. Если опять разразится война с Англией и Францией, потеря Аляски станет серьезнейшим ударом по престижу России на Дальнем Востоке.

Ротчев , как и Великий князь, считал, что лучше продать Аляску, чем рисковать ее потерей и соответствующей потерей лица на политической арене. И он знал, что Калифорния была именно тем местом, где можно заложить основу для такой продажи. Здесь жили люди, привыкшие думать масштабно, для них, пересекших континент, отвоевавших у Мексики целый штат, распоровших землю в поисках золота, покупка Аляски не будет представлять большой проблемы.