Луис Ламур - Всадник Затерянного ручья

- Искренность нелегко найти в краю Живого Дуба, сеньор. Она здесь мало ценится.

- Для меня она имеет ценность в любом месте. - Он посмотрел на Большого Эда, который теперь наводил порядок в салуне. - Я не люблю драться, но иногда это становится необходимым.

- А вот теперь вы неискренни! - произнесла она холодно. - Ни одного человека, который не любит драться, нельзя заставить делать это! - Она уставилась на лицо Большого Эда. - Возможно, вы любите драться, но вы не любите, когда вас к этому принуждают. Это разные вещи, вы знаете.

- Разные, - согласился Лэнс. - И я должен был прийти сюда, чтобы избежать втягивания в борьбу. Рита Риордан, кто этот человек в доме на скале?

Она колебалась. Затем пожала плечами.

- Если он тот, кто вам нужен, почему бы вам самому у него не спросить?

- Боюсь, он не испытывает желания предоставить мне такую возможность, сеньорита, - отреагировал Лэнс. - Но похоже, он очень интересуется всеми, кто приезжает в Яблоневый каньон. - Он помолчал, а потом спросил: - Почему он так называется?

- Мне рассказывали, здесь росла яблоня... или несколько. Есть и другие истории, но мне больше нравится эта. Это было очень укромное место. Никто не ездил по здешним дорогам, кроме случайных команчей или апачей. Большинству путников эти места были не по дороге, они лежали в стороне от наезженных путей, и не было причины заезжать сюда. В конце концов, это только одна из многих дорог через границу.

- Но почти что спрятанная дорога, - добавил Лэнс. - Если захотеть, можно добраться до Яблоневого каньона окольными путями и остаться незамеченным. Можно даже перегонять скот или лошадей по этой дороге, и это останется неизвестным.

- Возможно, вы правы, сеньор. Я просто живу здесь, а что делают остальные, меня не касается.

- Закон вас не касается?

- Какой закон? Это приграничное поселение. Законы Техаса? Законы Мексики? Или законы выживания? Я верю, что закон выживания самый старый из них, сеньор, а я хочу выжить... как минимум, в этом месте.

Она сделала жест в сторону улицы, откуда уже убрали тела трех мужчин.

- Выжить всегда нелегко, сеньор, а вы видели, что случилось с теми троими, которые не выполнили своей миссии. Я не хочу умереть. Жить так приятно - даже здесь, где вокруг тебя одни только преступники и воры. Хотя если постараться, даже здесь можно найти немного счастья, хотя и неполного. Для этого надо быть дипломатом, думать, что говоришь, быть расположенным ко всем, не оказывая при этом предпочтений. Чем занимаются эти люди, когда их нет в городе, их личное дело. Но по поводу случившегося сегодня у меня найдутся другие слова. Я не собираюсь терпеть подобное в моем заведении. Я просто не справлюсь с этим.

- А я ожидал чего-то подобного. Особенно здесь, хотя это часто случается с чужаками в подобных городках.

- Мне жаль, что так вышло. Сеньор, я могла бы умереть, если бы нашлись стоящие причины. Но у меня нет причины. Я соблюдаю нейтралитет и намерена сохранять его и дальше. Я не хочу умереть ни за что, а рассказать вам о ком-то из местных означало бы умереть ни за что. Это вызывает у меня отвращение.

- Поговаривают, что вы хозяйка Яблоневого каньона?

- На самом деле все не совсем так, как кажется на первый взгляд. Я была хозяйкой, но кое-что изменилось и продолжает меняться.

- Я вижу, что должен поговорить с человеком на скале. Я спрошу у него, что ему нужно от Килкенни и почему он предпочитает видеть меня мертвым, а не живым...

- Килкенни? - Она даже подалась на полшага вперед. - Вы?

- Я Килкенни, - подтвердил он.

- Когда-то я слыхала о вас. Слышала много историй, но в большинстве из них вы выглядели хорошим человеком. Говорили, что вы стреляете, только когда это абсолютно необходимо.

- Я предпочитаю действовать именно так. И пытаюсь следовать этому.

- И вы ездите один, Килкенни?

- Обычно да. Сегодня со мной Расти Гейтс, думаю, у нас с ним есть общие интересы.

- А вам не бывает одиноко, сеньор? Мне вот иногда бывает.

- Да, бывало одиноко, - признался он. - Но надеюсь, это не повторится.

И тут он увидел, как ее глаза слегка расширились, возможно, оттого, что она сумела разглядеть нечто в его взгляде. Лэнс непроизвольно шагнул вперед, и она, казалось, тоже потянулась к нему, но он резко отвернулся.

Он было направился к двери, но ее голос догнал его:

- Нет! Только не на скалу, сеньор! Сейчас еще не время! Там будет много ружей! Верьте мне, сеньор, еще придет время! - Она подошла к нему ближе. Его одного вам будет достаточно... даже для вас, Килкенни, без других. Он ненавидит вас! Я не знаю почему, но он ненавидит вас! Он злодей, сеньор, просто дьявол! Он не остановится, пока не убьет вас, но он сделает это сам, медленно и со злостью. А теперь уходите! Уходите быстрей! Он не будет в вас стрелять, если вы уедете. Он хочет встретиться с вами, сеньор, лицом к лицу. Он хочет увидеть вас мертвым, увидеть вашу смерть, хочет, чтобы вы видели его лицо и знали, что это он убил вас! Так говорят, сеньор!

Килкенни смотрел на нее, прислушиваясь скорее к ее интонациям, нежели к словам, после чего повернулся к двери. Но затем он снова взглянул на девушку:

- Рита, я сделаю так, как вы советуете. Я уеду. Я не знаю, почему вы так желаете этого, и возможно, вы просто защищаете любимого человека. Но в это я не хочу верить. Я уеду, потому что верю вам и вашим словам. Возможно, все это вилами на воде писано и мужчине не стоит верить словам женщины, но в этот раз я рискну.

Он вышел на улицу, и Расти последовал за ним. Лэнс отвязал поводья и вскочил в седло.

Дверь открылась, и на пороге появилась Рита Риордан. Она смотрела на него.

- Кто вы? - спросила она. - Кто вы такой?

- Я Килкенни, - ответил он тихо. - Просто Килкенни. И ничего больше.

Он направил лошадь вниз по улице и не оглядываясь выехал из города, а Расти Гейтс двигался чуть позади, как бы прикрывая его со спины.

Когда они миновали крайний дом, Расти догнал Лэнса.

- Не знаю, что вы делали, мистер, - сказал он иронично. - Но вы что-то натворили! Такой Риту Риордан я никогда не видел! Она всегда холодна, почти не улыбается, никогда никого не подпускает к себе. Множество мужчин предпринимали движения в ее направлении, и большинство получало соответствующую встряску. Двоих она отстегала кнутом, одного ударила ножом, а Джеймс Бриго парочку убил для острастки. Но чаще всего они просто приезжают и смотрят на нее, а затем уезжают, обсуждая увиденное.

- Никогда не доверяй женским эмоциям, Расти. Или пытайся разглядеть в них что-то еще. Каждая женщина имеет свой собственный способ показать, что она собой представляет, и эта - не исключение. Мы просто разговаривали, и все. Без сомнения, она одинока. Я тоже бывал одинок, и она почувствовала это и потому не захотела меня убить... Это все, что случилось, и не надо воображать что-то еще.