Маргарет Ларкин - Шесть дней Яд-Мордехая

Члены кибуца ограничивали себя в еде, чтобы сберечь деньги на приобретение инструмента, скота, удобрений и всего прочего, что необходимо для обработки участка земли величиной в четыре акра. Они определили себе на еду по 3,2 груша в день. "Желудок держит нас в бедности" - шутил один из них, и даже сейчас, когда пищевой паек вырос более чем в пятьдесят раз, они с удовольствием вспоминают эту шутку.

"Масло надо мазать так, чтобы казалось, будто хлеб вспотел" - обычно говорила своим помощникам повариха Лея. Мясо стоило очень дорого; подавалось оно только раз в месяц, да и то это были обычно обрезки, остающиеся у мясника. Зато фрукты были дешевые; Лея кормила ими так щедро, что мужчины ворчали и предлагали переименовать поселение в "Кибуц Фруктовый Суп". Целое яйцо на одного человека считалось слишком большой роскошью; яйца взбалтывались или варились вкрутую, чтобы их можно было поделить пополам. Такая строгая диета стала подрывать здоровье молодых поселенцев, работающих по десять часов в день под палящим солнцем. Многие покрылись ужасными нарывами; они и не подозревали, что причиной этого является истощение организма. Некоторые страдали от солнечных ударов и дизентерии. У других разрушались зубы: плохая пища и отсутствие денег на лечение сыграли плохую шутку. Иногда казалось, что они никогда не смогут привыкнуть к климату и не научатся жить и работать в горячих песках Натании. Но они добились своего. Они преодолели слишком длинный путь и слишком много выстрадали, чтобы отступать перед трудностями.

Дина Гутман, ведавшая распределением работ, постоянно выискивала более высокооплачиваемый труд. Между Тель-Авивом и Хайфой строилась новая дорога. Это была тяжелая, черная работа - дробить камни и укладывать асфальт, - но, когда Дина сказала об этом, все - и мужчины, и женщины - пошли добровольцами. Девушки нанимались в дома поденщицами, работали прачками или швеями. А некоторые по сдельной оплате "вытаскивали ржавые гвозди". Дерево высоко ценилось в Палестине; строители не могли себе позволить выбрасывать старые доски и балки.

Постепенно члены кибуца осваивали новые ремесла. Некоторые стали искусными пекарями и впоследствии основали кооперативную пекарню в Натании. Многие поселенцы пошли работать на стройки.

"Когда мы сюда прибыли, Натания была деревянным городком, а оставили мы город из бетона" - рассказывали основатели кибуца, возившие меня к тому месту, откуда началась их жизнь в Палестине. Они показали здания, в строительстве которых принимали участие, - городскую ратушу, кинотеатр, учреждения, жилые дома. Гуляя по улицам современного города, трудно было даже представить себе тот запущенный, грязный городок, который они мне описали.

Тем временем пионеры начали создавать свое хозяйство. Они занялись выращиванием овощей; потом обзавелись цыплятами, коровами, пчелами. Фаня, стройная светловолосая женщина, обучавшаяся садоводству, занималась украшением кибуца. И на потрескавшейся старой картине, изображающей Мицпе-Хайам, уже видны симметричные газоны, аллеи и кусты среди песчаных дюн, окружающих это место. В соответствии с одной из главных идей Гашомер Гацаир каждая коммуна должна была стать самостоятельным хозяйством. Поэтому в кибуце создали свою прачечную, швейную, шорную, слесарную и столярную мастерские. Как-то в одном сезоне выдался неожиданно высокий урожай огурцов, и тут же возникло предприятие по засолке, которое выросло в большую фабрику консервирования фруктов и овощей, выпускающую теперь более миллиона банок в год.

Другой отраслью хозяйства стало рыболовство. Еврейских рыбаков в то время было еще меньше, чем еврейских фермеров, поэтому некоторым членам кибуца было предложено освоить это дело. Как и в любом случае, когда решались жизненные проблемы кибуца, это мероприятие вызвало горячие дебаты. Тувия Рейх, которому позже суждено было стать одним из командиров сражения при Яд-Мордехае, рассказал мне обо всем этом. И даже сейчас, когда он рассказывал, его голубые глаза свирепо сверкали на медно-красном лице; события, происходившие более двадцати лет назад, все еще будоражили его.

Рыболовство было таким необычным занятием, - объяснял Тувия, - что Дина Гутман и ее комитет просто не решились назначить людей на это дело. Они пригласили добровольцев. Желающих оказалось больше, чем требовалось, и тогда решили провести выборы. Отважный по натуре Тувия был естественным кандидатом в бригаду рыбаков, но именно его не выбрали.

"После собрания товарищи пришли ко мне и просили не обижаться - в решении, мол, не было ничего личного, - сказал Тувия сердитым голосом, полным давней обиды. - Они говорили, что дело в равновесии обеих групп. Так много наших из Галиции пошли добровольцами, что необходимо было выбрать кого-нибудь и из люблинцев, вот почему меня отстранили". Обе группы все еще не чувствовали себя одним целым; нити, связывавшие их с лагерями Гахшары в Польше, были еще слишком прочны. Только когда начались свадьбы, вся мелкая рознь исчезла.

Однако Тувия все же попал на рыбный промысел. Кто-то из другой группы отказался и предложил ему свое место. "Сначало я ответил, что ни в коем случае не пойду, так как я был против всякого сближения - рассказывал Тувия с негодованием. - Я не мог понять эту холодную рассудительность. Мне и сегодня это не по душе. Однако друзья приходили и просили, и наконец я сдался и включился в бригаду рыбаков".

Море открыло новый неведомый мир для выходцев из глубины Польши. Рыбаки возвращались с диковинными подводными животными и растеяниями, удивлявшими и веселившими их товарищей. Доходы, однако, были скудными. В поисках рыбы они забирались все дальше на север. К ним прикрепили девушку из кибуца для ведения хозяйства и починки сетей в свободное время. Наконец, рыбаки проделали долгий, рискованный путь через Суэцкий канал до Красного моря в поисках хороших мест для ловли, но море почему-то упрямо отказывалось поделиться с ними своими богатствами.

Время шло, жизнь улучшалась. Люди все еще жили в бараках и палатках, пользовались общими душами и туалетами, но уже ели, учились и проводили собрания в красивом здании новой столовой. Они построили его сами. Рафаэль Рудер, крупный, спокойный человек с живым огоньком в глазах, рассказал, как трудно это было. "Мы жили на берегу моря, и грузовики не могли пробиться к нам, - рассказывал он. - Мы должны были работать ночами и переправлять все материалы по живой цепочке. Один из нас с фонарем стоял у дороги и передавал доску соседу, тот - следующему, и так она шла из рук в руки, пока не доходила до конца цепочки. Часто приходилось работать до полуночи, чтобы запасти строительный материал, нужный нам для предстоящей ночной работы".