Иван Ле - Хмельницкий (Книга третья)

16

Только на рассвете утихли душераздирающие вопли пытаемого казака. И вдруг из лесистых буераков за Корсунем донеслось эхо войны. Небо посветлело от пожарищ, которые неожиданно вспыхнули на луговых просторах у Днепра.

- Кумейки горят! - с нескрываемым ужасом воскликнул Адам Кисель. - И как раз на Николин день филипповки! Не связывают ли казаки это с именем их противника Николая Потоцкого?..

Волнения прошедшей ночи теперь казались ничтожными в сравнении с тем, что творилось в окружающих лесных дебрях. Пылающее украинское село еще больше разжигало ненависть и свирепость шляхтичей. Польный гетман приказал разгромить казаков в Кумейках. Он хотел бы в огне пылающих хат сжечь весь казацкий род. Зарево высоко поднялось вверх, осветив казачьи отряды и суетящихся поджигателей.

- Немецким пушкарям приказываю, - крикнул Потоцкий, - шквальным огнем уничтожить в Кумейках взбунтовавшихся казаков!

Так началось страшное Кумейковское сражение. Заблаговременно стянутые в близлежащие перелески хоругви разъяренных воинов, в том числе и хорошо вышколенные наемные немецкие солдаты, с ходу двинулись на казаков. Защитники Кумеек рассчитывали под прикрытием дыма создать надежную оборону в селе. Они стягивали возы в прогалины между озерами, рыли защитные рвы на дорогах...

Но ветер вдруг изменил направление, и тяжелый, удушливый дым повернул в сторону села. Женщины и дети теперь проклинали не королевских захватчиков, а своих же защитников.

- На бедного казака все шишки летят... - ругались защитники Кумеек. Даже ветер служит проклятым ляхам, родные дети проклинают нас!

Потоцкий видел как на ладони и заграждения из возов и рвы, освещенные заревом, пожара. Едкий дым отравлял самих же казаков, мешал им обороняться. Старшины должны были перестраивать свои планы обороны, заниматься отправкой пострадавших от пожара людей, снимая для этого полки, предназначенные для отражения нападения врага.

Наконец загремели и казацкие пушки. Стремительно ринувшиеся в наступление кавалерия и тяжелые меченосцы гетмана были встречены уничтожающим огнем.

И трудно сказать, что здесь преобладало - сила, умение или ненависть, граничащая с безумием. С обеих сторон палили пушки, накрывая ядрами конников, и своих, и чужих. Несколько раз к Потоцкому прорывались конные гонцы.

- Там настоящий ад, вельможный пан гетман! Ждем вашего приказа: что делать дальше? - спрашивали с тревогой гонцы.

- Именно в аду и хочу испепелить взбунтовавшихся хлопов!.. Усилить обстрел, двинуть против них гусар! Вперед, вперед, бейдх!.. - приказывал, как безумный.

Или из доносов многочисленных гонцов, или по собственному военному опыту и интуиции гетман знал, что хотя и пали в бою его наемные рейтары, гибнут драгуны и редеют отряды шляхетского кварцяного войска, но еще больший урон понесла казачья конница и их пешие полки.

На небе, затянутом свинцовыми тучами, занимался рассвет. Наступал день зимнего Николая, мирликийского чудотворца. Воины обеих враждующих сторон могли рассчитывать только на какое-то чудо.

Контрудары казацкой конницы стали ослабевать. Казакам трудно было пробиться через многорядные заграждения из возов и бревен, защищавших войска Потоцкого с наиболее удобного для удара казаков фланга. Боясь попасть в окружение, они решили отступить... Все реже и реже стреляют казацкие пушки, все громче раздаются стоны умирающих на поле брани. Так горестно и бесславно погибали гордые казаки, отдавая жизнь за свободу! Польный гетман только этого и ждал, приближаясь со своими жестокими карателями к Кумейкам.

- Вот теперь приказываю пану Лащу... Именно теперь, чтобы преградить путь для отступления бунтовщикам! Вперед, пан Лащ! - крикнул Потоцкий, когда заметил, что казаки начали поспешно стягивать возы, устраивая заграждение. С каким упорством, с какой храбростью защищаются они, прикрывая отступление своих полков!

И он облегченно вздохнул. Наконец осуществится его давнишняя мечта разгромить, уничтожить все бунтарское племя на Днепре. Вспомнил при этом и напутствие Конецпольского:

- Народ уничтожить нельзя. Его можно только взять, как псов, на привязь...

"Брать на привязь казака опасно... пан коронный гетман", - подумал польный гетман, следя за страшным побоищем под Кумейками.

Поручик Самойло Лащ заранее готовился к предстоящему бою. Оставаясь один, он упражнялся, по-мальчишески размахивал саблей, рубил воображаемых хлопов, бунтарей. Но это были только забавы самоуверенного повесы. А теперь для поручика наконец наступало время показать воинское мастерство, завоевать настоящую славу, чтобы загладить свои многочисленные провинности перед Короной.

Он повел тысячное войско отдохнувших гусар на обескровленных, по не покоренных пеших казаков атамана Дмитрия Гуни, стал гоняться за ними в прибрежных буераках. Лащ устремлялся на стоны раненых, добивая несчастных, даже и своих. И, увлекшись, только на околице села Боровицы наконец опомнился, увидел, что потерял половину своей конницы, а казаки все еще не сдавались. Они дрались с необыкновенным упорством: если ломалась сабля, шли в бой с рогатиной, бросались врукопашную, загрызали врага зубами!

В пылу боя Лащ наскочил на тяжело раненного, но еще живого безоружного казака. Вместо левой руки у него торчал окровавленный обрубок. Перекошенное от боли лицо, широко раскрытые, налитые кровью глаза, но он, наверное не понимая, что уже не воин, еще оказывал сопротивление гусару. Поручик уже замахнулся саблей, чтобы снести голову раненому казаку. Но вдруг услышал:

- Рубите, проклятые... Вон из-за Днепра уже вышли левобережцы!

Эта угроза подействовала на поручика как удар. Рука его дрогнула. А казак одной здоровой рукой внезапно стащил с коня гусара, сопровождавшего Лаща, озверело впился зубами ему в горло.

Только тогда Лащ опустил занесенную саблю, зарубив вместе с казаком и гусара. Оба даже не шелохнулись. Но слова зарубленного казака встревожили Лаща. Его отряд действительно таял с каждой минутой.

Лащ тоже в этом бою получил несколько царапин саблей. А со стороны Днепра в самом деле уже доносился угрожающий топот свежей конницы. Из донесений разведки поручик знал, что река была уже скована льдом. Неужели запорожцы с донцами переправились по еще тонкому льду через Днепр?..

Из прибрежного кустарника уже доносился шум наступающих донских казаков.

17

Только на четвертый день пути Богдан со своими казаками и старшиной Григорием Нечаем, усталые, перемерзшие и голодные, добрались до Ирклеева. В этом местечке, раскинувшемся по ложбинам и небольшим оврагам вдоль пахнущей плесенью реки, очевидно поэтому и названной турками Арклием, издавна селились казаки. Оно славилось целебной родниковой водой, которая даже зимой слезилась из расщелин круч. Вода вокруг источника намерзла в виде гриба, но продолжала течь.