Иван Ле - Хмельницкий (Книга вторая)

- Дело не в покорении, пан ротмистр; Пора наконец шляхтичам понять, что уже настало время объединиться всем сторонникам римской апостольской церкви... Да и сбить спесь с зазнавшегося султана, освободить народы христианской веры от векового турецкого ига. Объединиться под знаменем римского распятия.

- Ну и шел бы, пан полковник, со своим распятием куда-нибудь в Царьград. Болгары вон тоже христиане. Есть кого защищать...

- Турки называют болгар неверными, как и всех диссидентов, не подчиняющихся государственным законам. Патриарха христианского, как и священников покойного Сагайдачного, очевидно, тоже турки посвятили... Да что мы тут, пан ротмистр, спорим, как торгаши! Уходите, никто вас не задерживает. Пан староста будет рад встретить своего сына-труса.

Хмелевский стремительно бросился к Стройновскому. Но кто-то из старшин придержал его за рукав. И это охладило молодого ротмистра. Остановился, искоса "посмотрел на полковника горевшими злостью глазами.

- Отец мой тут ни при чем, пан полковник!.. А вы должны знать, что и другие шляхтичи не менее заботятся о своей чести и патриотическом долге.

Станислав Хмелевский повернулся и ушел, сопровождаемый одобрительными возгласами казаков и жолнеров, которые решили отправиться домой. Полковник Ганнуся, улыбаясь, проводил ротмистра глазами и, не скрывая насмешки, закончил свой разговор с полковником Стройновским:

- Повоевали, покуда не отбили охоту к авантюрам у князя Габора, присоединили венгров и чехов к австрийскому цесарю - и хватит! Зачем нам тут еще торговаться, пан полковник? Или, может, обратно пойдем отвоевывать? На мой взгляд, - а полковником я не первый год, знаю, как и пан Стройновский, - вам тоже не мешало бы вспомнить о родной стране и людей отправить допой. Разумно поступили бы, пан Стройновский... Эй, панове казаки, старшины: собирайте людей, направляемых в Чехию, а потом на Подолье, в родные края! А пану Хмелевскому советую возглавить своих "протестантов", присоединиться с ними к нам. По пути на родину тоже нужны будут хорошие вооруженные силы. Не следует распылять их.

3

Колонна растянулась на три-четыре мили. Конные казаки и польские гусары ехали позади походной колонны, а посредине - возы с ранеными и больными, четыре отбитые у турок пушки. Утренний мороз бодрил людей, и они не задерживались долго на одном месте.

Ротмистр Станислав Хмелевский договорился, что конница его полка будет замыкать колонну казаков. А сейчас он догонял пешие хоругви [воинское подразделение, рота (укр.)] жолнеров, шедшие в голове колонны.

Полковник Ганнуся, отпустив старшин сборных полков, следил за продвижением колонн. Возвращение в родную страну так же сопряжено с трудностями, как и поход на войну. Износилась одежда, прохудилась обувь у воинов. Только оружие обновлялось, заменялось лучшим, отбитым у противника.

Хмелевский, поравнявшись с полковником Ганнусей, сказал:

- Большое вам братское спасибо и от жолнеров, пан полковник, что поставили нас, поляков, в авангард. Я еще молодой командир и такой поход совершаю впервые. Не оказали бы вы мне, пан полковник, любезность проскочить со мной вперед. Вместе посмотрели бы, как идут наши жолнеры, посоветовались бы.

- А что же, я не против, дружище ротмистр. Военной премудрости учились мы вместе. Да и каждый день... Очень хорошо, что не только казаки не пошли за Стройновским на Дунай! Этой войне, вижу, конца нам не дождаться. Сами христиане с благословения паны римского друг другу крестами головы расшибают. И не кардинальские, не графские головы падают на поле брани, а опять-таки простого народа... Лучше объединялись бы да голомозых людоловов изгнали с христианских земель. Люди хоть знали бы, за что умирают.

Ехали верхом на конях, перебрасывались словами с людьми. И воинам приятно было видеть вместе своих командиров, которые ведут их на родину.

- Верно говорите, пан полковник, что друг другу крестами головы расшибают, - продолжал Хмелевский. - Лучше бы навели порядок в своей стране да проучили как следует турок, чтобы им неповадно было зариться на чужие земли.

Жолнеры в пути отдыхали небольшими группами. Порой к ним присоединялись и казаки. Шутили, смеялись, вспоминали о совместных боях. Шли домой!..

Домой... А что там произошло за эти тяжкие годы войны? Дом, солтисы, испольщина, земля стала панской. Именно о земле, а не о родителях, женах, детях говорили воины, возвращавшиеся из чужих стран в родные края.

Путь определяли по солнцу, если даже оно было затянуто облаками. А ночью... облака порой закрывали звезды и луну. Приходилось часто останавливать полки где-нибудь в лесной чаще, чтобы попасти коней на проталинах. В этих местах, в перелесках, снегу мало. К тому же в эту пору года даже опавшие листья служили кормом для коней.

О людях тоже надо было позаботиться. Бывало, что заблаговременно посылали конный казачий отряд, чтобы подготовить постой в селах или городах. Иногда завозили в селение ранее добытую муку, чтобы испечь хлеб. А чаще всего крестьяне, прослышав о приближении казаков, выезжали им навстречу с возами необходимого им продовольствия. Лишь бы только войска не останавливались в их селе, с ними ведь беды не оберешься.

- Чьи войска стоят в селе? Нет ли турок? - допытывались старшины, принимая от крестьян провизию.

- У солтиса есть только трое вооруженных австрийских солдат. Какого-то больного казака выхаживают, чтобы после выздоровления отправить его в Вену, - искренне отвечали венгерцы, одаривая продуктами прославленных воинов.

- Казака? Значит, тут недавно был бой? С кем же воевали казаки в такой дали? - заинтересовался полковник Ганнуся.

- Да он сам приблудился. Говорит, бежал из турецкого плена. Чуть живого подобрали крестьяне...

Новость не такая уж важная. Из турецкой неволи не один бежал. Но крестьяне говорят, что это казак. Как мог попасть он сюда?

- Не заскочил бы ты, пан Станислав, в это село? А я поведу полки в обход, а то наши вояки так и норовят в село. Крестьяне и сами честь знают, их тоже надо пожалеть. Ведь казаки в таком походе... Да вам это хорошо известно, поезжайте-ка туда вы, - приказал полковник Хмелевскому.

А молодому ротмистру было интересно узнать, какой казак тут объявился. Из неволи вырвался, несчастный, да еще из какой! Из турецкой неволи - это все равно что вернуться с того света, встать из могилы.

В сопровождении нескольких гусар и джуры полковника, который знал немного венгерский язык, ротмистр, не теряя времени, отправился следом за крестьянами. С холмов постепенно спускались в ложбину. Кончался лес, и начинались перелески. На равнине, за лесной полосой, виднелись беспорядочно разбросанные домики, а дальше - улица, которая тянулась к широкой площади. Отсюда была видна вышедшая из берегов после осенних дождей река и длинный узкий мост через нее. За рекой простирались луга. Приятно ласкали глаз скошенные луга с аккуратными стогами сена.