Фаина Гримберг - Рюриковичи или семисотлетие «вечных» вопросов

Действительно ли русский Гамлет произнес эту фразу? Или это всего лишь одна из тех лапидарных фраз, которыми наделяет летописание Рюриковичей?.. Но все же, вероятно, все княжеские речи в летописной традиции имеют под собою некую реальную основу. За Александром во всяком случае летописание никаких фраз не числит… Нет, вернее всего, нечто подобное было Андреем Ярославичем произнесено или написано… А человек такой фразы — человек трагический и незаурядный…

Но, быть может, эта фраза приводится во всех учебниках как пример свободолюбия; быть может, она кочует из романа в роман? Конечно, нет! Учебники не знают этой фразы. Романисты также не употребляют ее в своем творчестве, ведь эти гордые и трагические слова совершенно не подходят к тому образу Андрея Ярославича, который создается в советских исторических романах. Едва ли мог произнести такую фразу персонаж Югова — «Ну-ну, Сашок, полно! — забормотал он. — Ничего худого не было. За обедом стопочка кардамонной, да выспаться не дали — вот и все…» Тут уж не до трагических фраз! И конечно, при таком образе жизни Андрей совсем «дошел» в романе С. Мосияша «Александр Невский»: «Когда Александр с Ярославом приехали в Городец, то нашли князя Андрея в дальней горнице мертвецки пьяного»… Какие уж тут героические и трагические фразы!.. Но оставим это…

«… приде Неврюи и прогна князя Андрея за море…»

Рюриковичи не так уж часто бежали в «чужие земли». Но бегство Андрея — особое. Оно совершается при особенно трагических обстоятельствах: явилась новая власть, нарушила прежнее «равенство» Рюриковичей, брат предал Андрея… В сущности, Андрей Ярославич — родоначальник всех «эмигрантов», бегущих от власти, с которой невозможно дискутировать «на равных», потому что она требует беспрекословного и унизительного «служения»… Можно сказать, что от Андрея Ярославича до Андрея Курбского и — уж совсем далеко — до Андрея Амальрика включительно…

Мухаммед Озан, позднейший ордынский летописец, рассказывая о пребывании братьев Ярославичей в Сарае, наделяет Александра черной бородой, а Андрея — светлыми волосами и все теми же идеальными пестрыми глазами — «аладжа». Но это опять же, вернее всего, не портретные черты, а некое выражение «оценки» — «чернобородый» — «сильный», «пестроглазый и светловолосый» — «несчастный и гонимый». Записи Озана о Ярославичах сделаны в XIV веке; о бегстве Андрея он, естественно, знал, и относит к нему газель поэта Лавкара о пестроглазом и светлоликом юноше, избравшем своим уделом странствия.

Но относиться непосредственно к Андрею Ярославину газель Лавкара не может, она написана в X веке…

Но куда, каким образом и зачем бежал Андрей Ярославич? При нем находилась его жена, дочь Даниила (то, что жена, «княгиня», сопровождала Андрея, летописи подчеркивают); находились при нем и его приближенные («бояре»). Значит, он бежал навсегда, не намереваясь возвращаться, и приближенные его не надеялись на милость Александра или «татар»… Но взять с собой значительную дружину он, конечно, не имел возможности. Никто бы не допустил на «свои земли» правителя-беглеца с большим войском. Летописи говорят о маршруте бегства Андрея: Новгород, Псков, Ревель, Рига. Периодически он расстается с княгиней и она едет одна, без него; затем они снова едут вместе. Могла ли дочь Даниила самостоятельно вести переговоры, облегчая мужу задачу поиска союзников?.. Почему Андрей побывал в Новгороде и Пскове — понятно. Это северные города, здесь он надеялся найти поддержку. Однако не нашел. Рига и Ревель-Даллин-Колывань — владения Тевтонского ордена. Но и здесь Андрей Ярославич не находит поддержки. Почему? Какие условия ему ставили? Какие условия ставил он? Неизвестно… Наконец Андрей находит приют и, вероятно, обещание помощи в Свейском королевстве… «…иде в Свейскую землю, и тамо местер среше его, и прият его с великою честию…»

«С великою честию» принял Андрея ярл Биргер, правитель Свейского королевства. Королем был его сын Вольдемар. Судя по скудным сведениям, Биргер был незаурядным политическим деятелем. Был он не свей, а гёт (произносилось, вероятно, «йот»). Во внутренней политике главным для него было: урегулировать отношения с родом Фолькунгов, знатным свейским родом. Во внешней политике главным было: отношения с Норвегией и завоевание территорий, населенных финноязычными племенными образованиями (летописные «емь», «чюдь»). На эти же территории претендовали Новгород, Тевтонский орден и Александр…

Итак, Андрей Ярославич бежал «в Европу»… Но какая это была «Европа»?.. Надо заметить, что антиевропеизм порождает некое болезненно пиететное отношение к Европе (собственно, к мифологеме «Европа»). С этой позиции трудно себе представить, чтобы «Европа» в чем бы то ни было реально отставала от Руси. Но та «Европа», куда попал Андрей Ярославич, именно отставала. Например, каменные дома в Свейском королевстве появились лишь в XIV–XV веках. В XIII веке скальдическое творчество лишь начинает заменяться сочинениями ученых хронистов. Но сочинения эти пишутся по-латыни. Биргер только-только собрался сделать Стокгольм столицей королевства и начал укреплять этот город. И уж, конечно, ни в какое сравнение не идет это жалкое укрепленное поселение с Киевом, торговым Новгородом, Владимиром… Вот в какую «Европу» попал Андрей Ярославич!.. Единственное преимущество этой «Европы» — универсальный алфавит — латиница. Но это преимущество скажется еще не скоро… Но союз с этой «Европой» не мог быть ни в какой мере унизительным. У этой Европы еще ничего не надо было унизительно «заимствовать»… Но действовал ли в этом направлении Андрей Ярославич? Добивался ли он подобного союза?.. «Сага о короле Хаконе» прямо отвечает на этот вопрос — да!..

С 1252 года Александр ведет переговоры с норвежским королем Хаконом. Речь идет даже о браке дочери Хакона Кристины с сыном Александра Василием. Двор Хакона опережает, что называется, в своем культурном развитии дворы свейский и датский. При дворе Хакона приняты провансальские моды и нравы, и даже переведена на норвежский язык история любви Тристана и Изольды… Сватовство подвигается туго. Кристина так и не стала женой Василия. Однако в 1254 году был заключен мирный договор с Норвежским королевством. Хакон мог в будущем сделаться союзником Александра. Биргер идет походом на Хакона. В этом походе участвовал и «конунг Андерс». Результатом похода явился… брак сына Хакона и дочери Биргера. Планы Александра провалились…

Любопытное свидетельство об Андрее Ярославиче приводится в «Деяниях датчан» известного Саксона Грамматика. Он рассказывает о приезде конунга Андерса к Вольдемару датскому, о своей беседе с князем, который знал латынь, и о том, что Андрей Ярославич помощи не получил. Саксон Грамматик называет его «внуком Рорика» и «Гамлетом», то есть безумным, юродивым. Именно после краткого сообщения о «конунге Андерсе» следует подробный рассказа уже о датском стародавнем Гамлете, «сыне Рорика»… Впрочем, не стоит соблазняться и предполагать, будто известный Рюрик был датчанином. Об именном прозвании «Рюрик» мы уже говорили… Любопытно здесь, разумеется, совсем иное. «Гамлет» — создание английского гения, однако, соответственно, «английского Гамлета»… не существует. Такое ощущение, будто англичане не воспринимают символизм образа Гамлета. Вы можете перелистать, например, собрание сочинений Голсуорси и убедиться, что ни одного своего героя он с Гамлетом не сравнивает… Совсем иное в скандинавских странах и особенно в России… Здесь Гамлет воспринимается как символический образ, характерно соотносящийся с русским и скандинавским менталитетом… Сравнение героя с Гамлетом не сходит со страниц русской прозы. В русской литературе почти каждый герой несет в себе черты Гамлета — от Эраста из Карамзинской «Бедной Лизы» до Юрия Живаго… Как ярко Шекспир сумел показать черты, которых нет в английском национальном характере… Отголоски истории Андрея Ярославича и его супруги очень интересно соединяются с известиями о Дмитрии (Лжедмитрии I) в пьесе испанского драматурга XVII века Кальдерона «Жизнь есть сон»… Трагические события жизни русского Гамлета не остались в забвении…