Фрэнк Барлоу - Вильгельм I и нормандское завоевание Англии

Однако неудача Вильгельма обернулась бедой и для Гарольда. Сильный западный ветер, в сентябре отнесший герцогские корабли к Сен-Валери, в то же время отогнал флот английского короля по Ла-Маншу к Темзе, и Гарольд, по-видимому, потерял еще больше кораблей, чем Вильгельм. Более того, если в войске Вильгельма из-за вынужденной затяжки времени началось дезертирство, то Гарольд по той же причине потерял большую часть местных оборонительных сил. В начале сентября и в стане нормандцев, и в стане англичан царила неразбериха. Тем не менее, хотя войско Гарольда и понесло большие потери, у него было очевидное преимущество, так как время года, наиболее удачное для проведения военных кампаний, подходило к концу, а Вильгельм еще не отправился в плавание.

В это же время Харальд Суровый достиг реки Тайн, где к нему присоединился Тостиг с подкреплением. Норвежский флот численностью от 300 до 500 кораблей поплыл вверх по течению рек Хамбер и Уза. Сойдя с кораблей в Рикколле, армия Харальда двинулась на Йорк. 20 сентября они нанесли тяжелое поражение эрлам Эдвину и Моркару у города Гейт-Фулфорд и, пройдя через него, встали лагерем на реке Дервент у Стамфорд-бриджа. Король Гарольд уже спешил на север со своей армией. 25 сентября он совершил бросок к Йорку и напал на лагерь викингов. В жестокой битве, весьма скупо освещенной в источниках, погибли Харальд Суровый, Тостиг и один из ирландских вождей, после чего Гарольд позволил остаткам вражеского войска уйти восвояси. Таким образом, когда 27 сентября Вильгельм отплыл к берегам Англии, все правители королевства находились на севере — Эдвин и Моркар пополняли свои отряды, а Гарольд с армией отдыхал в Йорке.

За одну ночь флот Вильгельма благополучно переплыл через Ла-Манш, и утром его воины высадились на берег вблизи Певенси в Суссексе. По-видимому, города Певенси и Гастингс сдались без боя, после чего в Гастингсе, а возможно, и в обоих городах были возведены «башни на холмах» для защиты лагеря. В течение двух недель, оставшихся до решающей битвы, Вильгельм со своим войском успел, вероятно, только создать и укрепить небольшой плацдарм. Нормандцы провели несколько разведывательных набегов, но, видимо, решили не продвигаться ни на восток в Кент, ни на запад в Гемпшир. Как мы уже упоминали, их свобода передвижения была ограничена холмами и большим лесом, так что они не имели сведений о противнике. Вероятно, Вильгельм был растерян и не знал, что ему предпринять. По свидетельству Гильома де Пуатье, сначала Вильгельм получил послание от Роберта Фиц-Вимарха, а позже принял посла от Гарольда. Роберт, родственник как покойного короля, так и герцога, занимавший важный пост при дворе Эдуарда, дал презрительный совет:

«Король Гарольд только что сразился со своим братом и с норвежским конунгом, который считался самым сильным воином под солнцем, и в одной-единственной битве убил их обоих и уничтожил их огромные войска. Ободренный этим успехом, он стремительно движется на тебя со своей мощной и многочисленной армией. По моему мнению, против Гарольда твои солдаты все равно что жалкие псы. Говорят, ты здравомыслящий человек и до настоящего времени в делах и мира, и войны поступал здраво. Поэтому я советую тебе и сейчас действовать благоразумно, а иначе твоя опрометчивость навлечет на тебя такую опасность, от которой тебе не будет спасения. Оставайся же в своей крепости и до поры до времени избегай битвы».

Герцог вручил вестнику такой ответ:

«Передай мою благодарность своему господину за совет соблюдать благоразумие — хотя совет без оскорблений был бы уместнее — и передай следующее послание: я не буду лишь обороняться, оставаясь в траншеях и за стенами, а дам Гарольду бой как можно скорее. И я уверен, что даже будь у меня только десять, а не шестьдесят тысяч таких же прекрасных воинов, каких я привел с собой, благодаря их храбрости и с Божьей помощью мы уничтожим Гарольда и его армию».

Конечно, в войске Вильгельма не было 60 тысяч человек. Сомнительно и то, был ли он в состоянии привести с собой даже 10 тысяч. Во время победоносной кампании в 1061 г. норманны, используя корабли, на которых можно было перевозить примерно по двадцать солдат вместе с лошадьми, в несколько заходов переправили через Мессинский пролив в общей сложности около тысячи конников. Если верить создателю ковра из Байе, у Вильгельма были корабли такой же вместимости; получается, что для каждой тысячи всадников потребовалось бы пятьдесят кораблей. А ведь были еще слуги, пехотинцы и грузы. Впрочем, какова бы ни была численность армии Вильгельма, послание Роберта Фиц-Вимарха, хотя и содержало важные сведения для герцога, вряд ли можно назвать утешительным. Вильгельм на самом деле не стал покидать своих укреплений — во всяком случае, не уходил от них далеко, пока его не вынудили к этому.

Послания, которыми обменялись Роберт и Вильгельм, вполне правдоподобны. А вот недолгая переписка, завязавшаяся, по свидетельству Гильома де Пуатье, между Вильгельмом и Гарольдом, гораздо больше напоминает литературные опыты самого хрониста. Гильом утверждает, что оба соперника еще раз повторили свои притязания на престол и Вильгельм предложил разрешить дело в суде — согласно английскому либо нормандскому праву. В качестве альтернативы герцог предложил поединок. Вполне возможно, что Вильгельм действительно пытался вступить в переговоры. Но, скорее всего, противники напрочь отрицали всякую возможность правоты своего соперника. Как бы то ни было, окончательный ответ Гарольда, по крайней мере, созвучен его характеру. Когда монах из Фекана, посланник Вильгельма, настойчиво попросил ответа, Гарольд был немногословен. «Мы немедленно выступаем, — сказал он и прибавил: — Чтобы победить».

Узнав о вторжении Вильгельма, Гарольд оставил Йорк и вернулся по Большой северной дороге в Лондон. Там он ждал около недели — вероятно, надеясь, что к нему вновь присоединятся эрлы с севера, — но в конце концов выступил против захватчиков со своими братьями — эрлами Гиртом и Леофвином. Гарольд шел форсированным маршем, своей стремительностью и смелостью напоминавшим его поход на^ Уэльс. По словам Гильома де Пуатье, король, увидев опустошения, произведенные нормандцами вокруг их лагеря, пришел в ярость и решил напасть на вражеский плацдарм врасплох, одновременно отправив многочисленный флот, чтобы отрезать нормандцам путь к отступлению. Действительно, возможно, план Гарольда был именно таким. Он только что успешно осуществил подобный замысел на севере против викингов, и, безусловно, страха перед нормандцами он также не испытывал. Отборные воины, составлявшие костяк его армии, т. е. профессионалы хускэрлы, тэны и дружинники из его собственного отряда и отрядов его братье, вероятно, утомились после долгой скачки верхом и короткой битвы, но, должно быть, боевой дух у них был высок, и вряд ли Гарольду требовалось пополнение. Видимо, он был одного мнения с Вильгельмом, что в битве важнее качество войска, нежели его численность. Правда, если бы в один из переломных моментов предстоящей битвы он смог задействовать какие-нибудь самостоятельные или резервные силы, это могло бы сыграть решающую роль. Впрочем, едва ли Гарольд вдавался в такие тактические нюансы. Скорее всего, он был полон решимости дать бой. Тем не менее нельзя с уверенностью заявлять, что он намеревался сражаться, не считаясь с боевой обстановкой. Решение подвести свои войска вплотную к противнику и помешать ему ускользнуть по морю давало Гарольду все преимущества. В крайнем случае, Вильгельма можно было взять измором. Нужно признать, что герцог расположился в весьма невыгодном месте, заняв очень слабый плацдарм. Инициатива была полностью в руках Гарольда.