Мишель Кремо - Запрещенная археология

Те ученые, которые не согласны со спорными фактами, обычно используют тот же подход, что и Боуль. Один упоминает открытие, которое является исключением, другой говорит, что об этом некоторое время спорили, и затем третий цитирует какого-нибудь авторитета (такого, как Ромеро), который предположительно разрешил этот вопрос раз и навсегда. Но когда человек начинает тщательно со всем разбираться, то оказывается, что доклады, подобные ромеровскому, которые предположительно наносят смертельный удар, часто не могут сказать ничего убедительного.

Что было правдой для доклада Ромеро, является правдой и для доклада Боу-ля. Как мы видели, Боуль представил Бомэна как «превосходного этнографа.» Но при изучении доклада Бомэна становится ясным, почему Боуль сделал такое благосклонное заключение. В статье, в которой Бомэн нападает на теории Флорентино Амегино и открытия Карлоса Амегино в Мирамаре, он принимает на себя роль покорного ученика и регулярно цитирует Боуля как авторитета. Как можно было бы ожидать, Бомэн также приводит множество цитат из пространной негативной критики работ Флорентино Амегино, написанных Хрдликой. Однако несмотря на свое отрицательное отношение, Бомэн нечаяно дал несколько лучших среди всех возможных доказательств присутствия человека в Аргентине в плиоцене.

Бомэн заподозрил мошенничество со стороны Лоренцо Пароди, музейного собирателя, который работал на Карлоса Амегино. Но у Бомэна не было доказательств. Он сам говорил: «У меня нет права в чем-либо подозревать его, так как Карлос Амегино очень высоко отзывался о нем, что убеждает меня в том, что он один из самых честных и достойных доверия людей, которых только можно найти.» Но Бомэн отмечает: «Относительно вопроса о том, где можно достать предметы для того, чтобы провести мистификацию, эта проблема легко решается. В паре миль от места открытий существует „парадеро“, покинутое индейское поселение, расположенное на поверхности и относительно современное — около 4–5 тысяч лет, — где есть много предметов, подобных тем, которые найдены в ча-падмалалийских слоях.»

Бомэн продолжает и описывает собственное посещение мирамарской стоянки 22 ноября 1922 года. «Пароди сообщил, что обнаружил один каменный шар, который обнажил прибой, и который до сих пор был заключен в „барранке“. Карлос Амегино пригласил различных людей, чтобы засвидетельствовать это, а я поехал туда с доктором Эстанислао С. Зебаллосом, бывшим министром иностранных дел, доктором Х. фон Ихерингом, бывшим директором музея в Сао-Пауло, хорошо известным антропологом.» На мирамарской «барранке» Бомэн убедился, что геологическая информация, которую раньше приводил Карлос Амегино, в основном, была верной. Признание этого Бомэном подтверждает нашу оценку взглядов Ромеро как незаслуживающих особого доверия. Это также дискредитирует Боуля, который опирался исключительно на Ромеро, когда пытался оспорить открытия в Мирамаре бедренной кости токсодона и позвоночника, в которых были найдены каменные наконечники стрел.

«Когда мы приобрели в конечный пункт нашего путешествия», — писал Бо-моэн, — «Пароди показал нам каменный предмет, заключенный в перпендикулярную секцию „барранки“, там была небольшая вогнутость, очевидно из-за действия волн. Видимая поверхность предмета составляла только два сантиметра. Пароди начал удалять покрывавшую камень землю, поэтому его можно было сфотографировать и увидеть, что это — каменный сфероид с бороздкой по экватору, подобный тем, которые найдены на шарообразных камнях. Камень был сфотографирован in situ, на „барранке“ в присутствии людей, а затем шарообразный камень был извлечен. Он так крепко застрял в твердой земле, что потребовалась значительная сила и инструменты, чтобы осторожно достать его.»

Рис. 5.2. Эти камни были извлечены в Мирамаре (Аргентина) из толщи Чападмалалийской формации эпохи позднего плиоцена в присутствии этнографа Эрика Бомана.

Затем Бомэн говорит о положении этого сфероида (рисунок 5.2, а), который был найден в «барранке» примерно на три фута выше уровня прибрежного песка. Бомэн писал: «В „барранке“ энсенаданская формация лежит выше чападмалалийской. Граница между двумя уровнями, несомненно, немного перепутана… Если бы было так, как это могло быть, то мне кажется, что шарообразный камень, несомненно, найден в чападмалалийских слоях, так как они компактны и однородны.»

Затем Бомэн говорит о другом открытии: «Позднее Пароди продолжал под моим руководством рыть киркой „барранку“ в том месте, где был найден этот шарообразный камень, когда вдруг на 10 сантиметров ниже первого был найден второй… Он был больше похож на жернов, чем на болас. Это орудие (рисунок 5.2,б) было найдено на глубине 10 сантиметров от поверхности утеса.» Бомэн сказал, что он стерся от употребления. Еще позднее Бомэн и Пароди нашли другой каменный шар (рисунок 5.2, в) в 200 метрах от первых двух, на глубине примерно 50 сантиметров в «барранке». Об этом последнем в Миромаре открытии Бомэн сказал, что «несомненно, округлая форма шару была придана руками человека».

В целом, условия открытия говорят о том, что мирамарские боласы относятся к плиоцену. Бомэн сообщил: «Доктор Лехманн-Ницше сказал, что, по его мнению, извлеченные нами каменные шары были найдены in situ. Они синхронны чападмалалийской террасе, и в следующий период времени их не находят. В этом отношении фон Ихеринг менее категоричен. Что же касается меня, то я могу заявить, что не нашел ни одного признака, который указывал бы на то, что шары были найдены в более молодых слоях. Боласы находились в очень твердой террасе, и нет никаких следов того, что покрывающие их слои были когда-либо нарушены».

Затем Бомэн артистично поднял вопрос о том, что Пароди лгал. Он предположил несколько возможностей того, что Пароди мог сам подложить каменные шары. И Бомэн вбил в бедренную кость токсодона каменный наконечник, чтобы показать, как Пароди мог организовать мистификацию. Но в конце концов сам Бомэн признал: «При окончательном анализе выявляется, что никаких доказательств лжи нет. Наоборот, многие условия обнаружения говорят об их аутентичности.»

Трудно понять, почему Бомэн так скептично относился к Пароди. Можно возразить, что Пароди, делая мистификационные открытия, вряд ли хотел подвергать себя опасности и порочить свою многолетнюю репутацию музейного собирателя. В любом случае, музейные специалисты настаивали, что Пароди оставлял все предметы человеческого производства на месте открытия, так что их можно было сфотографировать, осмотреть, и эксперты могли извлечь их. Эта процедура лучше той, которую используют ученые, сделавшие много известных открытий, которые используются для подтверждения принимаемого сейчас сценария человеческой эволюции. Например, большинство открытий человека прямоходящего, о которых сообщил фон Кенигсвальд на Яве, были сделаны местными собирателями, которые, в отличие от Пароди, не оставляли окаменелости in situ, но посылали их в корзинах фон Кенигсвальду, а он часто находился далеко от мест открытия. Более того, известная Венера Виллендорфа, неолитическая статуя из Европы, была найдена дорожным рабочим. Очевидно, что если использовать чрезвычайный скептизм Бомэна, то можно подозревать в подлоге почти все палеоантропологические открытия.