Ирина Павлова - Механизм сталинской власти: становление и функционирование. 1917-1941

С созданием колхозов хлебозаготовки оставались постоянной головной болью сталинских назначенцев. С одной стороны, колхозники, работавшие спустя рукава, а с другой – вышестоящее начальство, которое требовало выполнения плана хлебозаготовок любой ценой. «Я, например, – говорил секретарь Одесского обкома ВКП(б) Е.И. Вегер на февральско-мартовском 1937 г. пленуме ЦК, – держал в своих руках все и самые большие и самые мелкие вопросы сельского хозяйства, все нити были сосредоточены в обкоме у меня, у первого секретаря. Без обкома, без первого секретаря не разрешался ни один, буквально, самый маленький вопрос сельского хозяйства. Мы гордились тем, что стали чуть ли не спецами, считали большим достоинством, что знаем агротехнику. Мы с большим увлечением изучали трактор, сдавали экзамен на трактористов и т.д. Одним словом, штаб руководства сельским хозяйством перешел в обком, и начальником штаба стал первый секретарь обкома...» [960]77.

Такая практика была повсеместной. Вот какие сведения должны были привезти секретари райкомов по телеграмме первого секретаря Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) Р. Эйхе от 21 января 1933 г. на очередной совместный пленум Западно-Сибирского крайкома и крайисполкома:1) засыпка семфондов, 2) распределение доходов от результатов урожая в колхозах, 3) о доведении посевного плана колхозов (должен быть предоставлен список всех колхозов с обоснованием установленного для каждого колхоза плана, особенно указать, какой процент посевных площадей в каждом колхозе занят техническими культурами), а также материалы о доведении посевного плана до единоличников, 4) о ходе ремонта тракторного парка, 5) о доведении планов маслозаготовок, скотозаготовок, 6) райкомам, на территории которых имеются совхозы, предоставить материалы о ходе ремонта, подготовке к севу в совхозах. По всем эти вопросам секретарям предстояло отчитываться на заседаниях специальных комиссий [961]78.

Для самого Сталина это все были мелкие проблемы, «недочеты». Если уж голод для него относился к разряду таких трудностей, которые он назвал «детской игрушкой» на I Всесоюзном съезде колхозников-ударников 19 февраля 1933 г. и которые «не стоят даже того, чтобы серьезно разговаривать о них» [962]79, то какое значение имели другие мелочи с точки зрения задуманного им социализма! «Конечно, – говорил он 7 января 1933 г. на объединенном пленуме ЦК и ЦКК, – у нас не все еще обстоит благополучно. Недостатков и ошибок в нашей работе имеется достаточно. Бесхозяйственность и бестолковщина все еще имеют место в нашей практике... Но дело не в этом. Дело в том, что, несмотря на недостатки и ошибки, наличия которых никто из нас не отрицает, мы добились таких серьезных успехов, которые вызывают восхищение в рабочем классе всего мира, мы добились такой победы, которая имеет поистине всемирно-историческое значение» [963]80.

В победе сталинской власти особое место принадлежало представителям партийно-государственной номенклатуры не только в Центре, но и на местах. Будучи бесправны перед лицом вышестоящей власти, они имели такие привилегии (материальное обеспечение, дачи, квартиры с казенной мебелью и т.п.), которые и не снились рядовому советскому человеку. То, что они ходили порой в одной шинели и сапогах, как, к примеру, первый секретарь Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) Р. Эйхе, никак не свидетельствовало об их личной скромности – таков был демонстративный стиль сталинского времени. Но Эйхе и ему подобные партийные секретари имели и нечто большее, чем материальные блага. Система сталинской власти, требуя от своих назначенцев беспрекословного выполнения директив, давала им взамен право на произвол. А это в свою очередь делало из них «Сталиных» на местах, сатрапов восточного типа. Тот же Эйхе, возглавляя «тройку» НКВД, принимал личное участие в допросах арестованных. Имея право давать санкцию на приговор к расстрелу, он не знал жалости, получая разверстки на проведение показательных процессов над «вредителями», перевыполнял их. На тех, с кем не мог расправиться лично, писал доносы в Центр.

Произвол сталинских назначенцев проявлялся как в непосредственной жестокости, так и в изощренном измывательстве над нижестоящими – выдерживании их в так называемых «коридорных ваннах», которое предполагало многодневное (даже по полмесяца) ожидание приема, в то время, как нужный партийный работник мог преспокойно находиться рядом, в своем кабинете [964]81.

Многочисленные факты произвола местных руководителей были приведены на февральско-мартовском 1937 г. пленуме ЦК. Так, секретарь Корсунского райкома Украины т. Соя руководил грубым окриком, бранью и матерщиной. Председателей колхозов, районных работников Соя называл дураками, фекальной головой и т.д. Члены бюро райпарткома, видя эти грубости, молчали и послушно исполняли приказания Сои. Когда однажды на заседании бюро между Соей и бюро райкома возникло разногласие по практическому вопросу посылки машин на вывозку буряка, Соя демонстративно бросил заседание бюро райкома и приступил к исполнению своих обязанностей лишь после того, как члены бюро заявили повинную. После принятия 13 января 1937 г. постановления ЦК о неудовлетворительном партийном руководстве Киевского обкома КП(б)У и о недочетах в работе ЦК КП(б)У к ответственности за произвол были привлечены 32 секретаря райкома партии, в том числе четыре секретаря райкома по г. Киеву и второй секретарь Житомирского окружкома [965]82.

О подобных методах руководства председателя колхоза Волкова на Смоленщине рассказано в книге М. Фейнсода [966]83. Так же действовал и секретарь Северного райкома партии в Сибири Матросов. Однако не мог председатель или директор совхоза, секретарь райкома или даже крайкома (обкома) партии в системе сталинской власти под надзором вышестоящих начальников и стучащих на него подчиненных творить то, что ему заблагорассудится. Нет, их произвол был санкционирован, он был способом выполнения планов хлебозаготовок, сева и т.д. вплоть до организации стахановского движения без достаточных средств на материальное поощрение. Никакими иными способами в тех условиях нельзя было собрать недоимки и деньги на очередной заем, кроме как устраивая ночные тревоги и описывая за долги крестьянское имущество и конфискуя крестьянские избы [967]84.

Как можно было иначе заставить колхозников работать, когда власть только требовала, практически ничего не давая взамен, кроме пропаганды? Однако критика политики власти дорого стоила секретарю Солтонского райкома партии Г.И. Александрову, который в своем выступлении на районной партийной конференции позволил себе сказать о том, что «в районе почти нет товаров. Торговля идет главным образом за счет вина. Колхозники выражают неудовольствие за закрытие последнего кожевенного завода в районе. Теперь нет возможности иметь какую-нибудь обувь и одежду. Весь товар, преимущественно проходящий через кооперацию с соответствующими бюджетными надбавками, вызывает нарекания со стороны колхозников, они не увязываются с ценами, которые колхозы получают за сдачу своих продуктов. Цена за центнер сданного овса колеблется от 59 коп. до 1 руб. 20 коп, а простой пиджак стоит 60 рублей, что следовательно, нужно сдать за один пиджак от 50 до 100 цн. овса. То же нужно сказать в отношении сбруи. Комплект сбруи стоит 52 руб. Опять-таки нужно сдать 6–11 га урожая на один комплект сбруи...» [968]85.