Ирина Павлова - Механизм сталинской власти: становление и функционирование. 1917-1941

Правде о кануне войны предстоит завоевывать надлежащее место не только в историографии, но и в общественном сознании. Российское общество пока не готово к восприятию такой правды о войне, о чем свидетельствовала его негативная реакция на документальный фильм В. Синельникова «Последний миф» о Викторе Суворове и его книге «Ледокол». И все-таки остается надежда на то, что 9 мая в России когда-нибудь станет не только Днем долгожданного мира, наступившего после кровопролитной войны, Днем памяти о 27 млн. погибших в этой войне, но и напоминанием о нашей слепоте, о том, как не должны строиться отношения власти и общества.

Пожалуй, ни в одной из сфер сталинской политики не было столько тайн и откровенной лжи, как в его внешней политике. Надо признать, что сталинская конспирация и ложь оказались вполне результативными. Истинных замыслов Сталина не поняли в свое время не только его политические противники, но их отказываются признавать и многие современные авторы даже после публикации разоблачающих его документов. Один из участников незапланированной дискуссии «Готовил ли Сталин наступательную войну против Гитлера?» М.Г. Николаев считает, что «главный "порок" методологического характера, который приводит критиков просталинской точки зрения к ошибочным выводам, состоит в том, что все они исходят из ложного понимания социально-политической природы сталинизма в целом и его проявлений во внешней политике в частности. Числить Сталина приверженцем идеи "мировой революции" или, выражаясь словами Д. Волкогонова, лидером, руководствующимся "коминтерновским мышлением", – верх нелепости» [1265]1.

М.Г. Николаев взял в свои союзники Л. Троцкого и привел его высказывания, относящиеся ко второй половине 1930-х гг., которые как раз и демонстрируют непонимание действий Сталина. «Международная политика, – писал Л. Троцкий, – полностью подчинена для Сталина внутренней. Внутренняя политика означает для него, прежде всего, борьбу за самосохранение... Гитлер не может разрешить своей исторической миссии иными путями. Победоносная наступательная война должна обеспечить экономическое будущее германского капитализма и вместе с тем национал-социалистский режим.

Иное дело Сталин. Он не может вести наступательной войны с надеждой на успех. К тому же она не нужна ему. В случае вовлечения СССР в мировую войну с ее неисчислимыми жертвами и лишениями все обиды и насилия, вся ложь официальной системы вызовут неизбежно глубокую реакцию со стороны народа, который совершил в этом столетии три революции. Никто не знает этого лучше, чем Сталин. Основная идея его внешней политики – избежать большой войны» [1266]2.

Между тем Сталин все годы, что находился у руководства партией и страной, не оставлял идеи о большой войне, в ходе которой появятся возможности для расширения «фронта социализма». В этом смысле он был последовательным учеником Ленина. Он твердо усвоил то положение, что революции вырастают из войны, ярким подтверждением чего была сама Октябрьская революция. Неудачи осуществления пролетарской революции в 1919 г. в Венгрии, в 1920 г. – в Польше, в 1923 г. – в Германии, в 1924 г. – в Болгарии не повлияли на долгосрочные намерения Сталина. Он умел ждать своего часа и был не только абстрактно верен идее, но и деятельно готовил ее реализацию. В последнее время историки многократно приводили высказывание Сталина по поводу будущей войны, которое он сделал на январском 1925 г. пленуме ЦК: «Если война начнется, то нам не придется сидеть сложа руки, – нам придется выступить, но выступить последними. И мы выступим для того, чтобы бросить решающую гирю на чашку весов, гирю, которая могла бы перевесить» [1267]3.

В письме А.М. Горькому 17 января 1930 г. по поводу рассказов о войне он высказался следующим образом: «Нам нужны такие рассказы, которые подводят читателей от ужасов империалистической войны к необходимости преодоления империалистических правительств, организующих такие войны. Кроме того, мы ведь не против всякой войны. Мы против империалистической войны, как войны контрреволюционной. Но мы за освободительную антиимпериалистическую, революционную войну, несмотря на то, что такая война, как известно, не только не свободна от "ужасов кровопролития", но даже изобилует ими» [1268]4.

В начале 30-х гг. произошла окончательная переориентация Сталина на милитаризацию страны. Это подтверждается его письмом К. Ворошилову от 7 мая 1932 г., в котором он согласился с основными предложениями М.Н. Тухачевского, сделанными в его записке от 11 января 1930 г. Предполагалось доведение численности армии до 6 млн. человек и соответственно насыщение ее современной военной техникой. Если армия в 3–3,5 млн. рассматривается как армия обороны, то вдвое большая – это уже армия наступления [1269]5.

Вместе с тем откровенно о будущей войне Сталин практически не высказывался. Наоборот, в своих речах, рассчитанных на публику, он говорил о мире, а, касаясь вопроса о конкретных действиях власти, просто лгал [1270]6. Осознание этой важнейшей характеристики личности Сталина чрезвычайно важно для понимания подлинных его действий и намерений. Нельзя принимать за чистую монету такой, к примеру, пассаж его речи на XVI съезде ВКП(б), где он говорил о политике мира, которую «будем вести и впредь всеми силами, всеми средствами. Ни одной пяди чужой земли не хотим. Но и своей земли, ни одного вершка своей земли не отдадим никому» [1271]7.

В качестве классического примера сталинской лжи можно привести отрывок из его речи на этом же съезде в связи с событиями в Китае. В нем присутствует и характерный для Сталина прием повтора, который он применял для большей убедительности. «Нужно считать окончательно проваленной лживую версию о том, что работники русских посольств в Китае являются виновниками нарушения "мира и спокойствия" в Китае. Русских посольств давно уже нет ни в южном, ни в среднем Китае. Но зато имеются английские, японские, германские, американские и всякие иные посольства. Русских посольств давно уже нет ни в южном, ни в среднем Китае. Но зато имеются немецкие, английские и японские военные советники при воюющих китайских генералах. Русских посольств давно уже нет там. Но зато имеются английские, американские, немецкие, чехословацкие и всякие иные орудия, винтовки, аэропланы, танки, отравляющие газы. И что же? Вместо "мира и спокойствия" мы имеем теперь в южном и среднем Китае самую разнузданную и самую разорительную генеральскую войну, финансируемую и инструктируемую "цивилизованными" государствами Европы и Америки. Получается довольно пикантная картина "цивилизаторской" работы капиталистических государств. Неизвестно только, при чем тут русские большевики?» [1272]8.