Владимир Николаев - Сталин, Гитлер и мы

Того же добивался и Сталин, который только тем и занимался, что, говоря словами Раушнинга, «сеял панику в своем окружении и лишал его воли к сопротивлению». Правда, добивался он этого другими методами: под маской ледяного спокойствия в сочетании с грубостью, оскорблениями и угрозами.

Секретом успеха Гитлера было то, что уже к началу 30-х годов в Германии оформился зловещий союз: национал-социализм, милитаризм и монополизм. Тот же Раушнинг писал: «Решающим для карьеры Гитлера уже на первом этапе было то, что он установил самые тесные связи с баварскими толстосумами». На послевоенном Нюрнбергском процессе бывший нацистский министр экономики Функ свидетельствовал: «В разговорах с промышленниками фюрер подчеркивал все снова и снова, что он является врагом государственной экономики и так называемого планового хозяйства и что он считает абсолютно необходимым свободное предпринимательство и свободное соревнование, чтобы достичь наилучших результатов». На это «пушечный король» Крупп отреагировал так: «Экономика нуждается в спокойном поступательном развитии. В результате борьбы между многими немецкими партиями и силами беспорядка не существовало возможности для производственной деятельности. Мы — члены семьи Крупп — не идеалисты, а реалисты, у нас создалось впечатление, что Гитлер обеспечит нам необходимое здоровое развитие. И он действительно сделал это».

Как и у Сталина, у Гитлера главным средством в борьбе за власть и ее упрочение стала партия. По своей структуре, организации работы, методам и целям обе партии, нацистская и коммунистическая, были похожи, как близнецы. Их руководство находилось на положении небожителей, безраздельно царивших над рядовыми партийцами. Любопытно, что Гитлер при создании своей партии оценивал ее перспективную численность в 10 процентов от населения страны, примерно так же обстояло дело и в сталинской партии. Оба лидера считали, что щупальца партии должны проникать всюду, буквально во все сферы жизни общества. Партийные решения, спущенные сверху, были законом. Как с этим обстояло у нас, широко известно. То же самое наблюдалось и в Германии. А. Шпеер пишет в своих мемуарах: «Рядовые члены партии были воспитаны так, что большая политика их не касалась, была слишком для них сложна. И они не были обязаны брать на себя ответственность. Вся система была направлена на то, чтобы у них не возникало угрызений совести. В результате все разговоры между этими однозначно мыслящими людьми были всегда стерильными. Им было не в чем убеждать друг друга».

Это свидетельство с той, немецкой стороны, а вот и с нашей — оно принадлежит личному переводчику Сталина В. Бережкову. В канун войны Бережков работал в Берлине в нашем посольстве, не раз встречался с Гитлером и его ближайшими сподвижниками, а во время Великой Отечественной войны был переводчиком Сталина, в том числе и во время его встреч с западными лидерами (в совершенстве знал не только немецкий, но и английский). Итак, Бережков пишет в своих воспоминаниях: «Мне, работавшему еще в довоенной нацистской Германии, трудно было не заметить, как и там и тут сходными методами возвеличивались Сталин и Гитлер. Те же массовые сборища, тот же пропагандистский угар, то же искусство — помпезное, с заданными параметрами положительного героя, фактически тот же самый «социалистический реализм»… И Гитлер, и Сталин без конца льстили своим народам. Гитлер величал немцев расой господ. Сталин громогласно объявлял советских людей первопроходцами, строителями коммунизма, прокладывавшими новые пути человечеству. А тихонечко, себе в усы, обзывал дураками. Общество было обречено и слышать и говорить только то, что разрешалось. Судьба инакомыслящих была одинаковой — они были упрятаны в лагеря или уничтожены. Так что существовала единственная альтернатива верноподданни- честву. Ну а те, кто попрактичней, поэластичней, вовремя перестроились. При Гитлере многие коммунисты стали нацистами. Вышли из одной партии и вошли в другую. Больше всего перестройщиков было в рабочей среде. Как говорится, в гуще народной».

Гитлер приветствовал перебежчиков из коммунистического лагеря, он говорил, что из либерала никогда не получится хорошего нациста, а из коммуниста легко получится. Впоследствии я сам убедился в этой истине, познав ее, можно сказать, от противного. В качестве корреспондента я в годы «холодной войны» не раз бывал как в Западной, так и Восточной Германии и смог убедиться, что в последней бывшие нацисты прилично устроились, не то что в Западной Германии. То есть подмеченный фюрером процесс там пошел наоборот (но по той же логике!): нацисты перестраивались в коммунистов. Стоило только взглянуть на сохранившуюся в ГДР нацистскую военную форму! Как известно, в Западной Германии нацизм был осужден еще на Нюрнбергском процессе, там за пропаганду фашизма дают тюремный срок, там в ходе денаци- зации осудили десятки тысяч фашистов. А в России, как сообщают средства массовой информации, на исходе XX века выходило более ста фашистских газетенок! И нет, как и не было, закона против пропаганды фашизма!

Нет, недаром Гитлер не раз заявлял, что национал-социализм есть то, чем мог бы стать марксизм с небольшими поправками. Фюрер признавался, что многому научился у Ленина и Троцкого, в том числе тому, как обманывать и вести за собой массы. «Я многому научился у марксистов, — говорил Гитлер, — ия признаю это без колебаний. Я учился их методам».

Как известно, главным идеологом фюрера был Геббельс. Коллега Геббельса по 30-м годам Г. Ра- ушнинг вспоминает: «Геббельс, и не только он один, в годы борьбы почти торжественно заявлял о глубоком родстве национал-социализма и большевизма; подобное же мнение о большевиках развивалось и после прихода нацистов к власти, хотя об этом уже не говорили в открытую». Но и этого мало! В своем дневнике Геббельс писал: «Штеннес говорит, что я — Сталин нашего движения, который оберегает чистоту идеи. Я не Сталин, я им стану». В том же дневнике Геббельс с гордостью заявляет: «Я — национал-большевик!» И еще одно любопытное признание Геббельса из его дневника от 1940 года: «Теперь мы связаны с Россией союзом. До сих пор это было нам выгодно. Фюрер увидел Сталина в фильме, и он тотчас показался ему симпатичным. С этого, собственно, началась германо-русская коалиция».

Никак нельзя забывать о том, что основатели обеих партий, нацистской и коммунистической, спекулировали на том, что они якобы защищают интересы трудящихся. Как известно, Ленин с самого начала своей революционной деятельности решил создать «партию, опирающуюся на рабочее движение». Точно так же сформулировал свою задачу и Гитлер, создавая нацистскую партию. Не случайно при сравнении обеих партий, нацистской и коммунистической, дело доходит до анекдотов: обе они прежде всего именуют себя рабочими, социалистическими и революционными. И обе, придя к власти, стали единственными партиями в своих странах.