Владимир Николаев - Сталин, Гитлер и мы

Так же, как и Михоэлс, погиб в такой же «автокатастрофе» и прославленный советский дипломат Литвинов (кстати, тоже еврей). Личный сталинский переводчик В. Бережков пишет в своих мемуарах: «Сталин был мастером на такие дела. Он вызывал к себе людей из НКВД, давал им задание лично, с глазу на глаз, а потом происходила автомобильная катастрофа, и человек, от которого Сталин хотел избавиться, погибал. Подобных случаев было немало».

Для тех, кто еще оставался на воле и находился вблизи Сталина, закон был один: надо было самому растоптать свое человеческое достоинство, заложить свою душу лично товарищу Сталину. Вспоминая о сталинском терроре, Хрущев пишет: «Это могло случиться с любым из нас. Все зависело от того, как взглянет на тебя Сталин или что ему покажется в такой момент. Порой он говорил: «Что это вы сегодня на меня не смотрите? Что-то у вас глаза бегают?» Или еще что-либо в этом роде.

И все это произносилось с таким злом! Разумный следователь не ведет себя так даже с “заядлым” преступником, а тут произносилось за дружеским столом. Сидим мы, едим, а он вдруг награждает такими эпитетами и репликами людей, которые по его же приглашению сидят за его столом и ведут с ним беседу. Тяжелое было время!..» Кстати, вряд ли был еще руководитель такого же уровня, как Сталин, который проводил бы столько времени за едой и питьем. Только Гитлер мог сравняться с ним в этом, но, правда, фюрер обходился без спиртного…

Да, застолье было общим обязательным ритуалом обоих диктаторов. На это ежедневно у них уходило по несколько часов! У Гитлера — обед днем и чай с вечера на ночь. Об этих сидениях сохранилось немало воспоминаний, общее впечатление от них с обеих сторон — ужасная, гнетущая скука и напряженная атмосфера. Эти ритуальные действа являли собой как бы сцену с одним актером в главной роли и ансамблем, который робко подыгрывал. При этом у Сталина не только болтали, но пели и даже иногда плясали, причем одни мужики, женщин за столом у Сталина никогда не было. Заодно решали и государственные дела: Сталин что-то предлагал, все соглашались. У фюрера застолье носило светский характер, разговоры велись на самые разные темы, но серьезные вопросы, как правило, не решались. У Сталина обычно собиралось пять-шесть его ближайших собутыльников, редко приглашался кто- нибудь еще. У Гитлера было три типа таких сборищ: человек на 40–50 из высшей партийной и государственной элиты, чаще собиралось несколько ближайших сподвижников, наконец — интимный кружок (Борман, его постоянная тень и второй в партии человек, адъютант, врач, фотограф, архитектор Шпеер и Ева Браун). Это была как бы семья одинокого фюрера. У Гитлера его ближайшие сподвижники часто старались избегать такие занудные сборища, но исчезали по очереди, наверное, договаривались между собой. У Сталина такие вольности были невозможны. Принудительное участие в застольных беседах угнетало не только своей скукой и монологами хозяев, но и тем, что Гитлер и Сталин оба были «ночными птицами», любили работать и болтать по ночам.

Сталинские застолья отличались от светских сидений у фюрера. Хрущев вспоминает: «Просто невероятно, что Сталин выделывал. Он в людей бросал помидоры, например, во время войны, когда мы сидели в бомбоубежище. Я лично видел это. Когда мы приезжали к нему по военным делам, то после нашего доклада он обязательно приглашал к себе в убежище. Начинался обед, который заканчивался швырянием фруктов и овощей, иногда в потолок и стены, то руками, то ложками и вилками. Меня это возмущало: «Как это вождь страны и умный человек может напиваться до такого состояния и позволять себе такое?» Командующие фронтами, нынешние маршалы Советского Союза, так почти все прошли сквозь такое испытание, видели это постыдное зрелище».

Кстати, это воспоминание относится к военной поре, но так было и раньше, есть немало воспоминаний о вечере у Сталина в 1932 году по случаю годовщины Октябрьской революции. Очевидцы вспоминали, что он вот так же швырял все, что под руку попадется, в лицо своей жене. Она покинула стол, и в ту же ночь случилась трагедия, она погибла, как говорилось, при невыясненных до конца обстоятельствах. Она понимала, что такое дикое поведение вождя означало его полное презрение к окружающим, было средством сломать волю человека и подчинить себе безраздельно. С этим она согласиться не могла…

Немецкие источники тоже свидетельствуют о многих, мягко говоря, странностях застольных встреч при гитлеровском дворе. Так, А. Шпеер вспоминает в своих мемуарах о том, как пошутили над одним из приближенных фюрера. Ему неожиданно объявили, что он срочно по распоряжению Гитлера направляется в Испанию, где тогда шла жестокая гражданская война и немецкие специалисты принимали в ней активное участие. Жертва розыгрыша был тут же загружен в самолет, и заранее предупрежденный летчик несколько часов летал над Германией, имитируя полет на фронт. Так придворные фюрера проверяли своего коллегу на храбрость. Мемуаристы отмечают, что фюрер был большим охотником до такого рода шуток. А за столом сталинских собутыльников любимой шуткой было подложить помидор на стул соседа…

В работах о Гитлере и Сталине нередко отмечается их скромный образ жизни: в одежде, еде, уходе за собой и т. п. Но при этом забывают, что оба диктатора были безраздельными хозяевами своих стран и бюджетов, им лично принадлежали все национальные богатства и жизнь каждого подданного, причем они претендовали еще и на душу своих граждан. Но самым главным, конечно, было то обстоятельство, что государственный бюджет был их собственным карманом. Во что обходилась стране бесчисленная охрана вождя? Этот «скромник» имел несколько роскошных поместий на юге, каждое из них всегда было готово к его приезду, то есть там содержались прислуга и охрана, все находилось в том же порядке, как и во время пребывания Сталина. Делалось это не только из почтения к хозяину, но и по соображениям безопасности: никто не должен был знать, где он находится в данный момент. Во время его переездов (самолетов он боялся) гнали подряд несколько железнодорожных составов, тоже из соображений безопасности, а вдоль всего пути следования дежурили тысячи сотрудников карательных органов. Примерно так же жил- поживал и фюрер.

Еще любопытное сходство. Оба диктатора с годами все реже и реже работали в своих официальных резиденциях. Сталин променял свой кремлевский кабинет на дачу в зеленом оазисе на окраине столицы. А Гитлер надолго оставлял огромный кабинет в Имперской канцелярии и проводил дни и ночи в своем горном поместье. Словно сговорившись, они оба бежали от городской и людской суеты; пресыщенные властью и перегруженные своими злодеяниями, они искали одиночества и покоя, хотели, завладев решительно всем, принадлежать самим себе. При необходимости нужные им люди и документы мгновенно возникали перед ними в их владениях, раскинувшихся на природе и, кстати, охранявшихся бесчисленной отборной стражей. Вместе со стремлением к одиночеству возрастал и страх за свою жизнь, вечная подозрительность порождала мысли о возможных покушениях. Такого рода страх возвращался, словно бумеранг, запущенный рукой тирана в свой же народ. Это удел не только Сталина и Гитлера, это общий закон для таких личностей. А. Шпеер пишет в своих мемуарах: «Существует специальная ловушка для тех, у кого есть власть, для директора компании, главы государства или же диктатора при деспотическом режиме. Его благосклонность столь желанна для его подчиненных, что они добиваются ее всеми возможными способами. Услужливость становится сущей эпидемией в его окружении, и подчиненные только соревнуются между собой в демонстрации преданности. А это пагубно влияет и на имеющего в своих руках власть, он, в свою очередь, подвергается порче не меньше своих подчиненных. Этот процесс после 1937 года (тоже роковой год для Сталина! — В.Я.) стал особенно заметен в окружении Гитлера, который в результате оказывался все в большей изоляции. Последнему обстоятельству способствовало и то, что он сам не умел водить дружбу с кем бы то ни было».