Адриан Голдсуорти - Во имя Рима: Люди, которые создали империю

Преемники Александра, после его смерти в течение десятилетий раздиравшие империю на части, точно так же пренебрегали опасностью. Большинство из них считало своим долгом в особо важный момент лично возглавить атаку. Эпирский царь Пирр, объявивший себя прямым потомком Ахилла, непременно принимал участие в рукопашном бою и в конце концов был убит, возглавляя штурм одного из городов. Он был одним из талантливейших военачальников античности и написал целый учебник полководческого искусства, который, к сожалению, не сохранился. Плутарх утверждает, что во время сражения Пирр

делом доказывал, что его слава вполне соответствует доблести, ибо, сражаясь с оружием в руках и храбро отражая натиск врагов, он не терял хладнокровия и командовал войском так, словно следил за битвой издали, поспевая на помощь всем, кого, казалось, одолевал противник. {9} 9 Плутарх, Пирр 16.

Личный героизм все еще считался неотъемлемым качеством полководца и вызывал восхищение в любом военачальнике, особенно если тот был правителем. Но командир прежде всего должен был умело руководить армией. Самые великие победы Александр Македонский одержал, над врагами, которые не могли устоять против македонцев в ближнем бою. Но преемники Александра в основном сражались друг с другом, и поэтому зачастую сталкивались армии, почти одинаковые по оснащению, тактике и манере командования их полководцев. Поэтому военачальникам приходилось искать новые способы для того, чтобы победить. Военная теория, расцвет которой приходится на этот период, значительное внимание уделяла условиям, в которых командующему следует давать бой.

Римляне впервые столкнулись с новой эллинистической армией в 280 г. до н. э., когда Пирр пришел на помощь греческому городу Тарент в южной Италии в его конфликте с Римом. После двух значительных поражений римляне наконец смогли разгромить царя Эпира в 275 г. до н. э. при Беневенте. Успехом в этой битве римляне гораздо больше были обязаны боевому напору своих легионеров, нежели полководческому искусству командиров.

Во многих отношениях римский стиль командования принадлежал к более старой и более примитивной эпохе, когда полководец не стремился к долгим маневрам перед боем, чтобы получить как можно больше преимуществ. Кроме того, сразу после начала сражения поведение римских полководцев заметно отличалось от действий эллинистических военачальников. Римский полководец был магистратом, чиновником, а не царем, у него не было определенного места на поле боя. Он не имел стражи, во главе которой должен был вести войско в атаку. Консул занимал место там, где, по его мнению, будет происходить наиболее важная часть сражения, а во время битвы двигался позади ряда сражавшихся воинов, руководя ими и ободряя их. Эллинистические армии редко использовали резервы, а при построении римского легиона перед боем от половины до двух третей солдат размещалось за линией фронта. Вводить при необходимости в бой эти свежие силы являлось задачей полководца.

Конечно, Рим не отказывался от всех героических традиций, и временами его полководцы тоже принимали непосредственное участие в сражениях. Многие аристократы хвастались победами, одержанных в бою один на один. Но самое позднее к III веку до н. э. они делали это, служа, как правило, на младших офицерских должностях. В 295 г. до н. э. в битве при Сентине один из двух консулов с армией, численность которой вполне позволяла выступить против союза самнитов, этрусков и галлов, совершил во время боя архаичный ритуал. Он решил принести себя в жертву земле и богам подземного мира, чтобы спасти армию римского народа. Совершив религиозные обряды, этот человек по имени Публий Деций Мус пришпорил своего коня, и в одиночку устремился на галлов. Естественно, он почти сразу погиб. Ливий утверждает, что Мус официально передал командование одному из подчиненных перед этим ритуальным самоубийством. Этот поступок был чем-то вроде семейной традиции, ибо отец Муса поступил точно так же в 340 г. до н. э. Битва при Сентине была очень тяжелой, римляне одержали в ней верх, но победа досталась им дорогой ценой. {10} 10 Ливий 10.26 30, особенно 28; относительно обсуждения боев один на один см.: S. Oakley, "Single Combat and the Roman Army", Classical Quarterly 35 (1985), pp. 392–410.

Одним из самых важных достоинств римского аристократа была доблесть (virtus). Современное английское слово «virtue» [6] В современном английском языке основными значениями слова virtue являются «добродетель», «достоинство» (как положительное качество). Раньше оно также означало «храбрость», «мужество». См. The American Heritage Dictionary of the English Language. (Прим. пер.) , происшедшее от латинского, является недостаточно полным переводом. Доблесть включает в себя все качества, необходимые воину. В это понятие входит как знание приемов боя и мужество в сражении, так и стойкость духа вне поля боя, а также другие способности лидера. Римский полководец должен был уметь развернуть армию в боевом порядке и руководить ею во время сражения. При этом ему полагалось следить за поведением в бою отдельных подразделений, сохранять хладнокровие и грамотно оценивать обстановку, чтобы принимать правильные решения. Также он должен был иметь мужество признавать ошибки. Он не мог сомневаться лишь в одном: в победе Рима.

Такой подход допускал определенную свободу действий. Очевидно, отдельные командиры продолжали проявлять героизм, но ко времени Первой Пунической войны — момента, начиная с которого мы можем оценивать поведение римских полководцев на поле боя, — такие командиры уже были в явном меньшинстве. Даже те военачальники, которые по-прежнему продолжали стремиться к личному проявлению доблести, не считали, что это освобождает их от руководства армией, поскольку подобные деяния являлись просто дополнительным источником славы и не отменяли самой главной обязанности командующего.»

Война и политика были неотделимы друг от друга, и высшим римским магистратам приходилось не только руководить общественной жизнью на Форуме, но при необходимости и командовать армией. Поскольку внешние враги нередко угрожали процветанию государства, а иногда даже самому его существованию, победа над врагом в войне считался величайшим деянием для любого римлянина и приносил ему наибольшую славу. Так как в течение многих веков все старшие магистраты и военачальники в Риме принадлежали к сенаторскому сословию, успешное руководство боевыми действиями стало для римских политиков чем-то само собой разумеющимся. Позднее даже самые миролюбивые императоры (следует помнить, что слово «император» происходит от латинского imperator , означающего просто «полководец») гордились успехами, достигнутыми их войсками, и сильно роняли свой престиж, если войны шли плохо.