Федор Успенский - История Византийской Империи VI – IX вв. Том 2.

И прежде всего следует снова отдать отчет в том, что мусульманство составляло для Льва Исавра и его современников страшную угрозу и такого противника, который колебал самые устои христианской империи не только тем, что выставил против нее громадные материальные средства, но и тем, что начал систематическую литературную и словесную пропаганду на почве вероучения

Первые меры против иконопочитателей должны объясняться исторической обстановкой, они являются мерой государственной необходимости. Весьма можно пожалеть, что иконоборческая партия не выдвинула из своей среды ни одного крупного имени, что обличительная литература имеет дело с общими принципами, не останавливаясь на конкретных фактах, которые для историка представляли бы большую ценность. Но едва ли не напрасно оставлен был без надлежащей оценки факт, сообщаемый летописцем по отношению к Омару II, что, желая убедить Льва к принятию мусульманства, он послал ему догматическое послание 2. Весьма важно заметить, что писатель несколько ниже тем же именем обозначает письмо папы Григория в ответ на эдикт Льва против поклонения иконам. Итак, в царской канцелярии был акт, составленный или арабскими, или христианскими богословами и направленный против христианской веры. Содержания этого акта мы не знаем, но думаем, что в начавшейся борьбе с иконопочитанием некоторые мотивы против икон могли быть взяты и из этого акта. Во всяком случае прозвание «мусульманствующего» σαρακηνοφρων усвоенное Льву Исавру современниками, должно иметь себе объяснение не в его внешней политике, которая, как мы видели выше, именно нанесла мусульманству самый чувствительный удар, а в его настроении и в складе его убеждений. В актах VII Вселенского собора есть доклад монаха Иоанна, по словам которого Лев воспринял мысль о гонении на иконы от калифа Иезида (720–724), и что посредником в этом деле был епископ наколийский Константин. Сам Иезид, издавая свой акт или послание к Льву против иконопочитания, руководился будто бы также внушениями лаодикейских иудеев. Эта традиция о значительной доле участия мусульман и евреев в вопросе об иконопочитании, как он развивался в VIII и IX вв., и воспринятая, между прочим, в летописи 3, в свое время будет нами рассмотрена и проверена. Как бы ни смотреть на сложившуюся легенду об отношениях Льва к магометанам и к евреям, основной мотив иконоборческого движения ведет нас во всяком случае к Востоку, именно Лев Исавр своим иконоборческим эдиктом отвечал на резкие нападки против христиан со стороны евреев, магометан и разных восточных сект, возникших в среде самого христианства. Кроме того, Лев Исавр своим эдиктом делал уступку значительной части малоазийского духовенства, которое уже и с своей стороны формулировало в определенную систему возражения против иконопочитания. Здесь, конечно, следует принять во внимание и известия о военной карьере Льва до его вступления на царство. В этом отношении очень любопытны известия летописца Феофана, обличающие часто не литературный источник, а заимствование из легенды или из народных рассказов. Все эти мотивы, могущие объяснять иконоборческое движение, должны быть нами взвешены и каждому из них дано надлежащее место. Но следует твердо помнить, что иконоборческая борьба, начавшись в определенное время и в известной обстановке, подвергалась исторической эволюции и постепенно выдвигала новые и новые вопросы, которые не входили в расчет иконоборческой политики Льва, но выступили постепенно в соответствии с характером и образованием лиц, которые приняли участие в этом движении.

Т. к. военная карьера Льва Исавра сделана была на Востоке, и т. к. восточные войска поддерживают его в возмущении против законной власти, то, несомненно, в этом следует искать разгадки тому направлению, которое приняла политика Льва Исавра. Но здесь обращают также на себя внимание следующие факты. Все литературные указания локализуют очаг иконоборческого движения во Фригии: епископ Константин наколийский считается главой и руководителем иконоборческой партии. Оказывается, что те части Малой Азии, где зародилось иконоборческое движение VIII в., были гнездом противоцерковных движений и религиозных сект: таковы монтанисты и в особенности павликиане. Первые составляли религиозную секту во Фригии, усилившуюся в VIII в. вследствие связей с павликианством. Что касается павликиан, то участие их в иконоборческом движении хорошо доказывается, между прочим, письмом к царю Феофилу, последнему в серии иконоборцев, составленным восточными епископами, где епископ Антоний силейский, принадлежавший к партии иконоборцев, назван разделяющим павликианскую ересь 4. Павликианство — это болгарское богомильство, характерным отличием его является крайний дуализм. Единый Бог господствует над высшим надземным миром, но мир земной есть создание другого бога, враждебного первому, по имени сатанаил. Многие положения и выводы из них, сделанные со временем в иконоборческой системе, являются общими и павликианству-богомильству. В свое время мы увидим, что первым правительственным актом вслед за утверждением православия в 843 г. было избиение павликиан. В особенности внутренняя связь богомильства и системы иконоборческой обнаруживается в Синодике в неделю православия и «Беседе» пресвитера Косьмы 5. Переходим к эдикту против икон. К 726 г. относится известие Феофана: «В этом году начал нечестивый царь Лев дело о низвержении святых и честных икон» 6. Что здесь разумеется именно официальный правительственный акт, видно из последующих слов того же автора: «И узнав об этом, папа Григорий составил против Льва догматическое послание, доказывая, что не подобает царю вмешиваться в дела веры и изменять древние церковные догматы, установленные святыми отцами». Первый и самый важный результат этого правительственного акта, до нас, однако, не дошедшего, а погибшего во время жаркой начавшейся затем борьбы, как и большинство других материалов иконоборческого движения, и было это самое письмо папы Григория, представлявшее собой возражение на эдикт Льва. Понятна отсюда капитальная важность того папского письма для восстановления содержания утраченного эдикта 7. Упомянув о прежних письменных актах, в которых Лев, как и подобает христианскому царю, оставался верным святоотеческим правилам, папа приступает к иконоборческому эдикту и продолжает в следующих выражениях: «Кто оглушил твои уши и развратил сердце, как искривленный лук, и ты устремил взоры назад? Десять лет по милости Божией ты поступал правильно и не занимался вопросом о святых иконах. Ныне же [19] Здесь начинается, по-видимому, самый текст эдикта Для наглядности мы ставим в кавычках заимствования из эдикта говоришь, что «иконы занимают место идолов» и что «поклоняющиеся иконам суть идолослужители», и сделал распоряжение об уничтожении их и об окончательном истреблении. Ты написал, что не должно воздавать поклонения тому, что создано руками, ни всякому изображению небесному или земному, и присоединяешь: скажи мне, кто нам внушил почитать и воздавать поклонение рукотворным предметам, и я признаю, что это божественный закон».