Мишель Дюшен - Герцог Бекингем

Пользуясь поддержкой принца Карла, чья популярность также возросла, Бекингем задумал произвести полный переворот в английской политике – то есть в конечном счете вернуться к политике Елизаветы I, к союзу с протестантскими государствами Европы, в первую очередь с Нидерландами, к восстановлению в Англии законов против католиков, к сближению с Францией и войне против Испании. Будущее покажет, сколь много было в этой позиции иллюзий и неумения мыслить реалистически. Однако нет никаких сомнений в том, что подобные взгляды вполне соответствовали английскому общественному мнению и имели бы поддержку парламента, будь он опять созван.

Но именно по этой причине король не желал созывать парламент. Он с самого начала своего правления не ладил с палатой общин и старался обходиться без нее как можно дольше. Бекингем и Карл, напротив, понимали, что только при поддержке парламента им удастся восторжествовать, поскольку война с Испанией – главная цель их амбиций – не могла начаться без значительных кредитов, которые могли быть предоставлены только с согласия обеих палат.

Итак, политические дискуссии в окружении Якова I зимой 1623/24 года сконцентрировались на вопросе о созыве парламента. Мнения Тайного совета разделились: Бекингем, нервничавший все больше и больше, оскорблял советников, стоявших за мир, и в первую очередь Миддлсекса, который впоследствии припомнит ему это. Король все еще колебался.

Как и за три-четыре года до того, фаворит обратился тогда к своему старому другу Бэкону, удалившемуся в свое имение Горэмбери, и попросил его совета. «Католическая партия ненавидит Вас, – ответил философ. – Протестанты [читай: пуритане] тоже недолюбливают. Не доверяйте тем, кто подталкивает Вас к войне, потому что многие из них завидуют Вам и, если буря разразится, бросят Вас одного…

Поэтому действуйте осторожно, с осмотрительностью, подобно пчеле, у которой есть и мед, и жало» {238} . Нельзя назвать подобный совет ни особенно ясным, ни тем более указывающим выход.

Бекингем неустанно говорил королю: «Союз с Испанией – чистая иллюзия, потому что испанцы всегда стремились лишь погубить Англию» {239} . Военные действия в Нидерландах и в Германии подтверждали эту точку зрения: в Нидерландах испанцы наступали, и независимость протестантских Соединенных провинций оказалась под угрозой.

Наконец Яков I пошел на уступку. 28 декабря 1623 года он подписал распоряжение о созыве парламента, назначенного на 23 января. Впоследствии начало заседания было отложено до 19 февраля.

30 декабря Яков I решил отозвать Бристоля из Испании. Теперь, когда идея брака была предана забвению, в его присутствии в Мадриде не было необходимости.

Уже месяц назад, а то и раньше, Бристоль перестал питать какие бы то ни было иллюзии. Он знал, что Бекингем, вернувшись в Англию, при каждом удобном случае чернил его в глазах короля, сваливая на него ответственность за неудачный исход их с Карлом поездки в Испанию. Бристоль счел необходимым сделать упреждающий шаг и написал фавориту письмо с предложением своих услуг: «Милорд, нынешнее состояние дел Его Величества требует сотрудничества всех его слуг и министров. Посему я хочу предложить Вашей Светлости мои услуги. Если в прошлом между нами случались моменты взаимонепонимания, я прошу Вашу Светлость забыть о них. Что касается лично меня, я буду изо всех сил стараться соответствовать тем высоким требованиям, которые предъявляет человеку Ваше дружеское отношение. Ежели оно не установится, я вооружусь терпением, что бы ни случилось со мной в дальнейшем. Потому, надеюсь, что мое покорнейшее предложение скромных услуг будет принято в том же расположении духа, в каком оно было высказано. Остаюсь покорным слугой Вашей Светлости, Бристоль» {240} . Это удивительное письмо показывает нам Бристоля в непривычном свете: достаточно вспомнить, как он говорил о Бекингеме, пока тот находился в Мадриде. Однако обстоятельства изменились, главный адмирал все более походил на будущего правителя Англии. Оливковая ветвь, протянутая ему послом, возможно, означала попытку вернуть себе милость государя, но, кроме того, она могла послужить своего рода упреждающим защитным ходом в случае обвинения в измене, что, собственно, и произойдет спустя два года.

Как бы то ни было, отзыв Бристоля огорчил испанский двор. Посол успел подружиться со многими испанцами, и все его высоко ценили. Оливарес предложил ему остаться в Мадриде, сулил деньги и даже титул испанского гранда, если он примет католичество. Бристоль ответил, что предложение делает ему честь, но он всегда оставался верен королю Англии и предпочтет оказаться в опале в собственной стране, нежели стать богатым и знатным, служа другому государю. По тем же причинам он с гордостью отверг предложение Оливареса оплатить его долги в Испании и вернулся в Англию без гроша в кармане. На прощальной аудиенции Филипп IV выразил сожаление по поводу его отъезда и, сняв со своего пальца кольцо, подарил его послу. Все это стало известно в Англии и обсуждалось врагами Бекингема {241} .

И все же Оливарес продолжал играть свою роль. Брак инфанты, в который он сам никогда не верил, был одним делом; перспектива разрыва отношений с Англией и возможность войны – совсем другим, куда более серьезным. Твердая позиция, занятая Францией в вопросе о Вальтелине [47](конфликте в Швейцарии, угрожавшем сообщению между Испанией, Италией и Нидерландами), представляла для испанцев большую опасность. Выступление английских войск на стороне Соединенных провинций и немецких князей-протестантов могло оказаться катастрофическим для мадридских властей.

Послы Испании в Лондоне, маркиз де Инхоса, дон Карлос де Колома и дон Бернардино де Мендоса, получили приказ как можно скорее восстановить с королем Яковом дружеские (или хотя бы дружелюбные) отношения и сосредоточить усилия на подрыве авторитета Бекингема. Задача не из простых, учитывая, что и фаворит не дремал. 14 января 1624 года Инхосе и Коломе удалось встретиться с Яковом в Ройстоне. Они пообещали королю, что испанские войска будут выведены из Пфальца до конца августа (это означало выиграть время…) и что тогда можно будет созвать мирную конференцию, о которой мечтал английский король. Казалось, Яков поддался на искушение. Он проконсультировался с Советом по испанским делам (Советом двенадцати), в котором большинство высказалось за то, чтобы принять предложение послов. Однако принц Карл сохранял враждебное молчание, а Бекингем, в ярости, вышел из зала заседаний, «вопя, как курица, у которой отобрали яйца» {242} . Потребовалось некоторое время, чтобы убедить короля отказаться от надежды на мир. Граф Пемброк, один из членов комитета и недруг Бекингема, по секрету сообщил Инхосе, что могущество фаворита вот-вот пойдет на убыль {243} . Однако вскоре, с помощью Бекингема и Карла, был созван парламент, втянувший Якова I в такие дела, о которых он даже не думал.