Константин Рыжов - 100 великих монархов

Налоги, таможенные пошлины и трудности сообщения убили торговлю и промышленность. Кортесы в 1594 году говорили: «Разве можно заниматься торговлей, когда приходится уплачивать 300 дукатов налогов с капитала в 1000 дукатов?… В тех местностях, где прежде изготовлялось 30 тысяч арроб шерсти, теперь потребление шерсти едва доходит до 6 тысяч арроб. По этой причине и вследствие введения налога на шерсть уменьшается число рогатого скота. Земледелие и скотоводство, промышленность и торговля доведены до совершенного упадка; во всём королевстве уже не найдётся такой местности, в которой было бы достаточное число жителей; повсюду много домов без всяких жителей; короче сказать, королевство погибает». Таков был печальный итог великого царствования и таковы были результаты усилий, несоразмерных со средствами страны.

Вскоре после заключения мира с Францией Филипп скончался от подагры, вызвавшей страшные язвы. Предчувствуя скорую кончину, он приказал перевезти себя в Эскориал. Свой гроб он велел поставить рядом с постелью и дал подробные наставления касательно своих похорон. До конца он сохранил ясный ум и скончался, устремив свои взоры на Распятие.

Людовику XIV было пять лет, когда в 1643 году умер его отец Людовик XIII. Регентшей малолетнего короля стала его мать Анна Австрийская, но в действительности реальная власть сосредоточилась в руках преемника Ришельё кардинала Джулио Мазарини, исполнявшего вплоть до своей смерти обязанности первого министра. Этот ловкий, сметливый, но чрезвычайно корыстолюбивый итальянец столкнулся в первые годы своего правления с большими проблемами. Парижский парламент, покорно исполнявший во времена Ришельё все требования двора, начал проявлять опасные признаки непокорности. В 1648 году он выступил с целой программой реформ, призванных ограничить королевскую власть. Анна Австрийская попыталась заглушить недовольство репрессиями и велела арестовать несколько наиболее упорных оппозиционеров. Однако известие об этом вызвало всеобщее возмущение. Парижане взялись за оружие. Так началось во Франции мощное общественное движение, известное в истории как Фронда (от французского fronde — праща), в котором руководящую роль поначалу играл парижский парламент. Дело дошло до того, что в январе 1649 года королевское семейство должно было бежать в Сен-Жермен из охваченного восстанием Парижа. Но Мазарини не собирался уступать. Обе стороны готовились к войне. Парламент и городское начальство вступили в союз с недовольными вельможами и призвали провинции присоединиться к ним. Впрочем, сила оказалась не на их стороне. В декабре королевские войска приступили к осаде столицы. Горожане мужественно обороняли город в течение трёх месяцев, но в конце концов должны были уступить. 15 марта 1649 года Париж покорился королевской власти, хотя ни одно из требований парламента не было выполнено. Борьба вступила в новую фазу, так как сразу вслед за «Парламентской фрондой» началась «Фронда принцев». Арест в январе 1650 года по приказу Мазарини нескольких знатных смутьянов — принцев Конде и Конти, а также герцога де Лонгвиля — вызвал восстание в нескольких провинциях. Мазарини, выступив против непокорных, усмирил провинции, но тем временем выпустил из своих рук столицу. Пользуясь его отсутствием, знатные вожди Фронды (герцоги Бофор, Гонди и Гастон Орлеанский) соединились с парижанами и добились в феврале 1651 года от королевы низложения Мазарини. Тотчас после падения ненавистного министра коалиция врагов распалась. Часть из них Анна сумела привлечь на свою сторону богатыми пожалованиями. В декабре 1652 года Мазарини вновь вернулся к управлению и в течение нескольких месяцев совершенно сокрушил оппозицию. В декабре 1653 года Фронда кончилась.

В последующие годы Мазарини твёрдо держал в своих руках бразды правления. До самой его смерти в марте 1661 года, несмотря на то что король уже давно считался совершеннолетним, кардинал оставался полноправным правителем государства, и Людовик во всём послушно следовал его указаниям. Но едва Мазарини не стало, король поспешил освободиться от всякой опеки. Он упразднил должность первого министра и, созвав Государственный совет, объявил повелительным тоном, что решил отныне сам быть своим первым министром и не желает, чтобы кто-либо от его имени подписывал даже самые незначительные указы.

Это заявление поначалу было встречено с недоверием. Ведь вплоть до 22-летнего возраста король обращал на себя внимание лишь склонностью к щегольству и любовными интригами. Казалось, он создан исключительно для праздности и удовольствий. Но потребовалось совсем немного времени, чтоб убедиться в обратном. В детстве Людовик получил очень плохое воспитание — его едва научили читать и писать. Однако от природы он был одарён здравым умом, замечательной способностью понимать суть вещей и твёрдой решимостью поддерживать своё королевское достоинство. По словам венецианского посланника, «сама натура постаралась сделать Людовика XIV таким человеком, которому суждено по его личным качествам стать королём нации». Он был статен и очень красив. Все телодвижения выдавали мужество и героизм. Он обладал очень важным для короля умением выражаться кратко, но ясно. Всю жизнь прилежно занимался государственными делами, от которых его не могли оторвать ни развлечения, ни старость. «Царствуют посредством труда и для труда, — любил повторять Людовик, — а желать одного без другого было бы неблагодарностью и неуважением относительно Господа». К несчастью, его врождённое величие и трудолюбие служили прикрытием для самого беззастенчивого себялюбия. Ни один французский король прежде не отличался такой чудовищной гордостью и эгоизмом, ни один европейский монарх так явно не превозносил себя над окружающими и не курил с таким удовольствием фимиам собственному величию. Это хорошо видно во всём, что касалось Людовика: в его придворной и общественной жизни, в его внутренней и внешней политике, в его любовных увлечениях и в его постройках.

Все прежние королевские резиденции казались Людовику недостойными его персоны. С первых дней царствования он был озабочен мыслью о строительстве нового дворца, более соответствующего его величию. В 1661 году его выбор пал на Версаль. Однако прошло более пятидесяти лет, прежде чем новый великолепный дворец был готов в своих основных частях. Возведение ансамбля обошлось примерно в 400 миллионов франков и составляло ежегодно 12–14 % всех государственных расходов. Необыкновенной пышности новых апартаментов соответствовали установленные королём сложные правила этикета. Всё здесь было продумано до мелочей. Обыкновенно по выходе из своей спальни Людовик отправлялся в церковь. Оттуда он шёл в Совет, заседания которого продолжались до обеденного часа. В час королю подавали обед. Он был всегда изобилен и состоял из трёх отличных блюд. Людовик съедал их один в присутствии придворных. Причём даже принцам крови и дофину не полагался в это время стул. Только брату короля, герцогу Орлеанскому, подавался табурет, на котором он мог присесть позади Людовика. Трапеза обыкновенно сопровождалась общим молчанием. После обеда Людовик удалялся в свой кабинет и собственноручно кормил охотничьих собак. Затем следовала прогулка. В это время король травил оленя, стрелял в зверинце или посещал работы. Иногда он назначал прогулки с дамами и пикники в лесу. Во второй половине дня Людовик работал наедине с государственными секретарями или министрами. Вечер был посвящён удовольствиям. К назначенному часу в Версаль съезжалось многочисленное придворное общество. Зимой три раза в неделю происходило собрание всего двора в больших апартаментах, продолжавшееся с семи до десяти часов. В другие три дня представлялись комедии. Людовик очень любил танцевать и много раз исполнял роли в балетах. Масленица была сезоном маскарадов. Только по воскресеньям не было никаких увеселений. В летние месяцы часто устраивались увеселительные поездки в Трианон, где король ужинал вместе с дамами и катался в гондолах по каналу. Иногда в качестве конечного пункта путешествия избирали загородные дворцы Марли, Компьен или Фонтенбло. В 10 часов подавали ужин. Эта церемония была менее чопорной. Дети и внуки обычно разделяли с королём трапезу, сидя за одним столом. Затем в сопровождении телохранителей и придворных Людовик проходил в свой кабинет. Вечер он проводил в кругу семьи, однако сидеть при нём могли только принцессы и принц Орлеанский. Около 12 часов король кормил собак, желал доброй ночи и уходил в свою спальню, где со многими церемониями отходил ко сну.