Джон Хэлдон - История византийских войн

Эта позднеримская сенаторская элита, внутренне разнородная и в высшей степени дифференцированная по региональному признаку, выполняла роль носительницы позднеримской литературной культуры, а также хранительницы традиций городской культуры раннего римского и эллинистического времени. Эта ее роль менялась вместе с изменением роли городов, сокращением территории империи и сужения культурного и идейного горизонта в период войн VII в. с персами и арабами. Позднеримская культура исчезает почти полностью, унеся с собой огромную долю накопленного духовного капитала. Многие из факторов, повлекших за собой эту трансформацию, были в ходу задолго до кризиса VII в., однако именно он привел процесс к завершению и способствовал созданию новых структур и связей. После этого характер как самой письменной культуры, так и ее носителей значительно меняется по мере того, как меняется отношение элиты к земле и государственной службе. В VII столетии постепенно сходит на нет старая сенаторская аристократия, хранительница позднеантичного культурного багажа, и на смену ей приходит новая служилая знать, очень разнородная по своему этническому, социальному и культурному происхождению. Похоже, что часть старой элиты вошла и в новую, но ее культура претерпела значительные изменения. Провинциальная знать, оттесненная от власти в своих регионах ставленниками Константинополя, стремится проникнуть в столицу, где можно было обрести и власть, и положение в обществе, и новые богатства. Можно было сделать и церковную карьеру, но высшее духовенство находилось также в Константинополе. Императорский двор стал — в еще большей степени, чем прежде, — источником социальных преимуществ. Были и иные, более окольные пути к власти, но этот оставался главным.

Новая элита своим происхождением была обязана кризису VII в., повлекшему за собой реорганизацию государственного аппарата. Главным определяющим ее фактором была необходимость подбора государственных деятелей, компетентных как в военных, так и в гражданских делах. Глава местной военной или гражданской администрации имел определенные привилегии по отношению не только к крестьянскому сословию, но и к местным землевладельцам: например, монополию на военную силу, право реквизировать продовольствие и другие виды имущества и т. д. Люди, назначенные на такие должности, имели больше возможностей действовать в своих собственных интересах. Тенденция эта подкрепляется тем, что многие из командиров анатолийских войск по происхождению являлись армянами, служившими империи. Это указывает на то, что правительство старалось для решения насущных задач подбирать людей, обладавших соответствующими способностями и ресурсами, поскольку таковые — обыкновенно армяне, происходившие из средней или крупной знати, — часто перебирались на новое место службы со своей вооруженной свитой, тем самым увеличивая свою ценность с точки зрения Константинополя (потребность в опытных военных была высокой), а также укрепляя собственную власть на местах.

Но самой важной приметой времени стало изменение состава константинопольского сената и высших государственных чиновников. Хотя в Византии пути для «новых людей» всегда были более или менее открыты, однако после 660-х гг., по данным источников, особенно возросло число сановников негреческого происхождения. В это же время, по-видимому, выходит из употребления старая система сенаторских титулов и званий (clarissimi, spectabiles и illustres), причем известное значение сохраняет лишь ранг illustres, именуемых gloriosi (по-гречески endoxos, или endoxotatos). В культурном и социальном отношении происхождение и состав имперской знати значительно меняются на всех уровнях. В то же время титулы, более не соответствующие общественной и политической реальности, просто исчезают или приобретают застывший характер на самом низшем уровне системы рангов и статусов. По сути дела, в VII столетии происходит полная перестройка системы титулов и привилегий, основой которой становится прежде всего имперская служба в ущерб положению старой сенаторской знати. Власть как никогда прежде сосредоточивается в руках императорского двора, и прежняя, гораздо более плюралистическая система социальных привилегий, уходит в прошлое. Хотя многие представители сенаторской знати сохранили свою собственность в период экономического кризиса и политических репрессий (волны конфискаций и казней имели место при императорах Фоке (602–610) и Юстиниане II (705–711, его второе правление), но этот слой потерпел большой экономический и политический урон.

Одним из результатов этих перемен стало восприятие сенаторских титулов и эпитетов как части обыкновенной системы рангов, основанной на службе при дворе. Сохранение за ними «сенаторских» градаций сохранялось еще и в IX и X вв. Отсюда следует сделать вывод: раз сенаторское достоинство оказалось сведенным к одному из аспектов имперской и палатинской иерархии рангов и старые титулы, соответствующие сенаторскому положению в прежнем, римском смысле, оказались вышедшими из употребления, значит, сенаторское сословие как таковое перестало существовать. Отныне «сенаторов» назначали императоры, и наследственный кларриссимат прекратил свое существование, что в свой черед может указывать на то, что социо-экономические и культурные элементы, образовывавшие прежние, сенаторские порядки, прекратили свое существование или во всяком случае ослабли настолько, что утратили свое влияние на государство и правительство. Таким образом, константинопольский сенат, — обладавший по-прежнему существенным влиянием, поскольку состоял из высших имперских сановников, — более не являлся средством выражения экономических и политических интересов широкого слоя землевладельцев, привилегированных аристократов, культура которых являлась частью позднеантичной цивилизации.

Это отнюдь не означает, что в VII — первой половине IX в. не было слоя состоятельных крупных землевладельцев, или что его интересы не были представлены в политике константинопольской элиты. Однако эта часть общества перестала быть господствующей в государстве, поскольку имперская служба сама по себе превратилась в самый важный источник экономических и социальных преимуществ. Общая социально-политическая база позднеримской элиты основывалась, в частности, на ее монополии на гражданские магистратуры, губернаторские и юридические посты в провинции и в Константинополе. Однако многие из них или исчезли, или утратили свою значимость в результате происшедших после 640–650-х гг. изменений в роли городов и в налоговой и военной администрации, что повлекло за собой существенные изменения в статусе многих постов и концентрацию контрольных функций власти в руках императоров и их немногих приближенных. От степени близости ко двору теперь в первую очередь зависят и карьера, и высокое социальное положение.