Александр Бондаренко - Утаенные страницы советской истории.

Не демонизируя Лаврентия Павловича, надо признать, что он был искусный интриган, и «грязных дел» на его совести немало. Известны многочисленные факты его мстительности и злопамятства. Некоторые исследователи в связи с этим обращают внимание на странные обстоятельства смерти чехословацкого лидера Клемента Готвальда…

Осенью 1952 года в Праге был арестован генеральный секретарь ЦК компартии Чехословакии Рудольф Сланский с группой ближайших соратников. Их заподозрили в симпатиях к только что созданному государству Израиль, которому Чехословакия первоначально оказывала — по указанию из Москвы — военно-техническую помощь в противостоянии армиям арабских государств. Состоявшийся в ноябре 52-го суд приговорил к расстрелу 13 высокопоставленных чехословацких коммунистов, в том числе и Сланского. Это решение, принятое Сталиным по инициативе президента Чехословакии Готвальда, нанесло удар по самолюбию Берии, который в 40-е годы протежировал Сланского в Кремле.

А потом, вслед за Сталиным, умирает его чехословацкий друг. 14 марта после обеда в Кремле Готвальд почувствовал себя плохо и скончался. Была ли это естественная смерть или месть Берии, вновь ставшего шефом органов внутренних дел, мы никогда не узнаем. Большинство ближайших соратников Лаврентия Павловича было расстреляно в 1953–1955 годах, а уцелевшие до самой смерти хранили молчание относительно наиболее «щекотливых вопросов».

Но если причастность Берии к смерти Готвальда — из области слухов, то его ответственность за гибель маршала Василия Блюхера доказана. Лаврентий Павлович, первый зам. наркома внутренних дел, лично участвовал в избиениях арестованного военачальника. «Говори, как продал Восток!», — кричал, по свидетельству участников допросов, Берия, нанося удары резиновой дубинкой. 9 ноября 1938 года маршал скончался, не вынеся побоев.

Разумеется, это не было самодеятельностью «второго человека» в НКВД — такова была практика допросов, о чем хорошо знали и члены Политбюро, включая Сталина. Знали, но не считали пока необходимым замедлять маховик репрессий. Может быть, участие Берии в избиениях арестованных и нельзя трактовать как свидетельство патологической жестокости наркома, но однозначно — оно было следствием желания доказать свою твердость в борьбе с «врагами народа».

Не менее старательным и беспрекословным исполнителем решений «Инстанции» Лаврентий продемонстрировал себя и летом 41-го года, когда после скандального пролета немецкого самолета-нарушителя Ю-52 15 июня 1941 года через западные районы СССР и его посадки на московском аэродроме взбешенный Сталин потребовал от НКВД «разобраться».

Берия «разобрался»: в самый канун и первые дни войны он арестовал и подвергнул допросам «с пристрастием» заместителей наркома обороны Павла Рычагова (до этого начальник Главного управления ВВС РККА) и Кирилла Мерецкова, помощника начальника Генштаба по авиации дважды Героя Советского Союза Якова Смушкевича, начальника Управления ПВО Григория Штерна. На Лубянку, кроме того, доставили бывшего заместителя наркома обороны по авиации — командующего войсками Прибалтийского особого военного округа Александра Локтионова и наркома вооружения Бориса Ванникова.

То, что это негативно отразится на настроениях военных кадров, удрученных драматическим развитием событий 22 июня, наверху не думали. Мерецкову и Ванникову повезло — их освободили. Остальных же расстреляли 28 октября 1941 года, когда опытные генералы были на вес золота. Конечно, не Берия единолично принимал это решение, но ведь не без его же участия…

Так что личность его совсем не так однозначна, как сегодня ее рисуют некоторые исследователи. Лаврентий Павлович был человеком своего времени и своего круга. В его биографии имелся и такой эпизод: 27 февраля 1944 года во время депортации чеченцев и ингушей с Северного Кавказа 700 жителей селения Хайбах Шатойского района были сожжены в колхозной конюшне. Органы НКВД не укладывались в срок, отведенный на депортацию, и руководитель акции Михаил Гвишиани принял решение на уничтожение людей. Берия, получив его доклад о вынужденной ликвидации, ответил: «За решительные действия в ходе выселения чеченцев в районе Хайбах вы представлены к правительственной награде с повышением в звании. Поздравляю». Комментарии, думается, излишни.

Впрочем, аналогичных примеров немало и в истории США, которые до недавних пор считались у нас эталоном демократического государства. Так, генерал Улисс Грант, командующий армией северян в гражданской войне 1861–1865 годов, не считал недопустимым уничтожение целых селений непокорных южан. Однажды на вопрос, следует ли убивать жителей одного из маленьких городков, ведь среди них есть и дети, последовал ответ: «Из тлей вырастают вши», — и 273 человека, включая 84 ребенка, были расстреляны янки. Грант дважды избирался президентом США, его портрет украшает купюру $50…

За годы работы в органах госбезопасности и рядом со Сталиным, Берия приобрел понимание реального механизма власти и разветвленные связи с сильными мира сего. Он был в курсе многих секретных операций и акций тайной дипломатии, о которых общественность вряд ли узнает. «Непосвященным» исследователям трудно понять, почему весной 53-го Берия дал указание прекратить расследования по факту утечки на Запад в 1938–1941 годах сведений о работе Политбюро ЦК и решениях Пленумов. О том, что они попали к английской разведке, стало известно в 46-м. Контрразведка приступила к отработке возможных каналов утечки, подозрение легло на некоторых сподвижников вождя — доступ к этим документам имели только члены Политбюро и их секретариаты. Однако новый шеф госбезопасности дал команду «стоп».

Покрыта мраком история встречи Берии с резидентом английской разведки в Абхазии в 1951 году, в чем его обвиняли после ареста. Хотя сам по себе факт тайных контактов представителей спецслужб и государственных руководителей — обычная практика в мире. Берия, как заместитель председателя правительства, мог встречаться с англичанином с санкции Сталина, придававшего огромное значение тайной дипломатии и закулисным контактам с «сильными мира сего».

Как уже говорилось, какую-то игру вел Берия и по вопросу объединения Германии, тайно от Президиума ЦК используя возможности подчиненной ему внешней разведки. Он намеревался привлечь к организации зондажа у федерального канцлера ФРГ Конрада Аденауэра советского нелегала Грегулевича и актрису Ольгу Чехову. В Германию с этой целью в июне прибыла начальник немецкого отдела внешней разведки полковник Зоя Рыбкина. Встреча с Ольгой Чеховой состоялась 26 июня, но на следующий день, в связи с событиями в Москве, Рыбкиной пришлось прервать операцию и вернуться в Москву.