Илья Мощанский - Стоять насмерть!

Минуя опасные районы, группа альпинистов довольно точно вышла к седловине. Помогло и знание до мельчайших подробностей рельефа склонов. Здесь ветер был особенно жесток. Западная вершина немного прикрыла группу от ветра. Но при выходе на вершинную площадку поток воздуха набросился на людей с новой силой. Им долго не удавалось обнаружить металлической триангуляционный пункт, установленный на высшей точке площадки. Но вышедшие вперед А. Сидоренко и братья Хергиани разыскали его.

Ветер бешено трепал на вершине привязанный к ферме триангуляционного знака растерзанный нацистский флаг. Наши альпинисты сорвали его и установили советский флаг и произвели салют из наганов. Затем они оставили в камнях записку о своем восхождении и направились вниз, ориентируясь по выстрелам из автоматов из базового лагеря.

Половина дела была сделана. Теперь предстояло сделать то же самое на восточной вершине.

Буран и метель продолжались еще трое суток. А когда стало проясняться, то усилился мороз; на уровне «Приюта» он достигал почти 40°. Дул порывистый ветер силой 25–30 метров в секунду. В воздухе над склонами неслись ледяные кристаллы, которые иглами кололи лицо. А группе надо было подняться над «Приютом» еще на 1400 метров. На вершине же, как все понимали, мороз мог превышать 50°. Такая обстановка заставляла группу серьезно позаботиться об одежде. Тулупы были тяжеловаты для восхождения, но зато надежно защищали и от холода и от ветра. Маски на шерстяных шлемах, надетых под армейские шапки-ушанки, должны были предохранить от обморожения лица. На ногах у всех были валенки. Надо сказать, что валенками потом пользовались по примеру группы почти все, кто намеревался совершить зимнее восхождение на Эльбрус, и это спасало людей от обморожения ног.

17 февраля А. Гусев повел 14 человек на восточную вершину Эльбруса. Замполитом у него был Вячеслав Диомидович Лубенец. В его рюкзаке хранился флаг, который предстояло установить на вершине.

Вышла группа ночью. Закрыв большую часть звездного неба, над ними нависла громада Эльбруса. Путь держали на Полярную звезду — она стоит почти над самой вершиной. Ветер мел ледяную поземку. Временами слышались громкие удары, похожие на глухие пушечные выстрелы: это лопалась от сильного мороза «ледяная броня» горы.

Наступал рассвет. Сначала вершина стала как бы прозрачной, будто ее осветил внутренний свет. Затем заалела, потом превратилась в оранжевую. А когда совсем рассвело, Эльбрус заблестел зеркально отполированными ледяными склонами. Даже острые «кошки» порой скользили по нему, как по стеклу. На крутых местах шли серпантином: то левым, то правым боком к вершине. Долго двигаться одним «галсом» было невозможно: «кошки» на неподшитых валенках начинали сползать набок. Идти становилось все опасней, и останавливаться нельзя — мороз усилился, замерзнешь.

Но, как бы там ни было, группа уже прошла скалы «Приюта Пастухова» (4800 метров). Многих стало клонить ко сну — это проявлялись признаки горной болезни. Однако останавливаться нельзя, хотя на этом участке горная болезнь особенно ощутима. Такой же порог ожидал группу и на седловине (5300 метров). Вершина — почти над альпинистами, но до нее еще очень далеко. Над ней быстро проносятся тонкие струи прозрачных облаков. Далеко внизу виден «Приют одиннадцати». Там была резервная группа. И от этого становилось теплее и спокойнее.

Вышли все налегке, только у Петросова кинокамера, штатив да еще запас кинопленки. Он был новичок в горах, а потому остальные несли его груз по очереди. Кроме того, силы оператора группы надо беречь: на вершине он должен был снимать все события. Во время движения Петросов пытался снимать отдельные этапы восхождения, а это было очень нелегко в такой обстановке. Такой поход — событие историческое, и каждый кадр будет уникальным.

Чтобы сократить путь, группа не пошла на седловину, а начала подъем по западному гребню вершины. Здесь ветер хлещет альпинистам в спины, но от этого идти не легче. Высота уже более 5400 метров, и каждый шаг дается с огромным трудом.

На вершинной площадке гуляют снежные вихри, но видимость отсюда — до самого горизонта, а на юго-западе — до Черного моря. У геодезического пункта (5621 м) наши альпинисты выдернули изо льда обломки древка с обрывками нацистского флага и установили алый стяг Родины. Прогремел салют из наганов и пистолетов. И все это снял кинооператор.

Чувство огромной радости охватило всех участников восхождения. Флаг водружен! Победа! Они ощущали это с огромной силой. И ощущение было удивительно ярким. Такое бывает только раз в жизни!..

Спускались с заходом на седловину, так было безопаснее: все люди устали, а склоны там более коротки и пологи. У хижины на седловине увидели двух мертвых егерей. Они замерзли, причем один из них имел ранение. Видимо, хижину обстреливали с самолета. Как же высоко в горы поднялась война — 5500 метров!

На вершину вторая группа поднялась за 8 часов. Теперь одна мысль: скорее вниз, но нельзя терять бдительности! Впереди ледяные склоны в несколько километров, а сорваться с них при спуске больше вероятности, чем при подъеме, да и силы у всех заметно поубавились.

Но спуск прошел благополучно.

Внизу у домика уже виднелись люди. Приветственно зазвучал сигнал сирены, стали слышны очереди автоматов, над домиком взлетали разноцветные ракеты, а из трубы густо валил дым, предвещавший праздничный обед.

И вот альпинисты в объятиях друзей. А над всеми сияет, освещенный солнцем, великий, ослепительно чистый Эльбрус, на вершинах которого развеваются флаги любимой страны.

Обрывки германских штандартов альпинисты доставили в Тбилиси и передали командующему Закавказским фронтом генералу армии Тюленеву. В штабе фронта всем альпинистам вручили награды: A. M. Гусеву, H. A. Гусаку и Е. А. Белецкому — орден Красной Звезды, остальным — медаль «За отвагу». Впоследствии за организацию этой операции военинженер 3-го ранга A. M. Гусев получил орден Великой Отечественной войны 2-й степени.

А записка, послужившая катализатором к созданию песни, еще много лет пролежала на гребне горы. Случилось так, что вскоре после войны погиб в экспедиции геолог Андрей Грязнов, а Любовь Коротаеву несколько лет не отпускала тяжелая болезнь. И только в 1956 году один из московских альпинистов случайно обнаружил тур военных лет, а в нем гранату с запиской…