Евгений Тарле - Партизанская борьба в национально-освободительных войнах Запада

С января этого года Гарибальди выражал сицилийским эмигрантам в Генуе готовность принять участие в восстании. Его именем созданы были два учреждения в Пьемонте: «Национальная лига» и «Миллионный фонд ружей». 2 февраля Розалино Пило сообщил Гарибальди о своем намерении поднять общее восстание в Сицилии, если Гарибальди согласится им руководить. Гарибальди 15 марта ответил согласием и поручил Розалино Пило сговориться с директорами «Миллионного фонда» в Милане о заготовке оружия.

Немедленно началась очередная интрига против Гарибальди со стороны главы пьемонтского правительства Кавура и короля Виктора-Эммануила, которые поддерживали связи с сицилийскими патриотами, рассчитывая воспользоваться плодами победы Гарибальди в случае его успеха. С другой стороны, боясь Наполеона и силы народного движения и популярности Гарибальди, они чинили последнему всякие препятствия. Кавур пытался навязать сицилийцам в качестве руководителя восстания своего человека, либерального генерала, но от этой попытки ему пришлось быстро отказаться. Тогда он запретил через своего друга миланского губернатора д'Азелио выдавать оружие из «Миллионного фонда» в руки Гарибальди. Вместо 12 тыс. энфильдских винтовок, приобретенных именем Гарибальди для этого фонда, погружены были на два парохода гарибальдийской экспедиции ящики, в которых при вскрытии в пути оказалась тысяча с небольшим гладкоствольных проржавевших мушкетов, переделанных когда-то из замковых в курковые ружья и затем проданных пьемонтским интендантством «Национальной лиге» (которой распоряжался рабски преданный Кавуру агент его Лафарина) в качестве негодных к употреблению в войсках. В ящиках не оказалось ни патронов, ни свинца, ни пороха.

Затем король, боясь угроз Наполеона III, запретил Гарибальди принимать в добровольческий корпус не только полк, в котором соединились гарибальдийцы, оставшиеся на королевской службе, но даже отдельных военнослужащих. Однако пять офицеров, нарушив королевское запрещение, ушли из армии в «Тысячу».

Пароходы «Пьемонт» и «Ломбардо» для экспедиции в Сицилию Гарибальди должен был захватить якобы тайком, для отвода глаз Наполеону III.

Уйдя в море, Гарибальди оставил в Генуе директорам «Национального пароходства» письмо, в котором писал:

«Будучи обязан предпринять операцию в помощь итальянцам, сражающимся за родину, которыми правительство не могло интересоваться в силу ложных дипломатических соображений, я был вынужден завладеть двумя пароходами, находящимися в вашем управлении, без ведома правительства и чьего бы то ни было». Затем Гарибальди выразил уверенность, что «вся страна одобрит образ его действий и что убытки компании будут возмещены либо специальной подпиской, либо из средств „Миллионного фонда“» [49] Garibaldi , Edizione nationale degli Scritti, v. IV; Scritti e Discorsi politici e militari, v. I, Bologna 1934, p. 239. .

Численный состав отряда при поверке в пути определился в тысячу с небольшим человек [50] 1150 — самое правдоподобное из мало между собою различающихся показаний гарибальдийцев. В. King в «History of Italianunity», London, 1899, v. II, p. 140 определяет их число в 1 072, — повидимому, не принимая во внимание высадку на берег в Тоскане «диверсионного» отряда Самбианки, выделенного из «Тысячи» для отвлечения внимания неаполитанского правительства от главной цели экспедиции. . Неаполитанские силы определялись в 24 тыс. в Сицилии и в 100 тыс. на материке.

850 бойцов «Тысячи» явились к Гарибальди из Ломбардии, Венеции и Эмилии. Неитальянцев числилось в ней 33 человека, в том числе сам Гарибальди и его сын Меннотти. Гарибальди потерял гражданство Ниццы с передачей ее Наполеону III и был избран гражданином ряда городов. Меннотти записался американцем, так как был рожден еще во время пребывания Гарибальди в Южной Америке; 14 итальянцев из Трентино должны были считаться австрийскими подданными; венгерских (кошутовских) революционеров было 4; неаполитанцев — 46; столько же приблизительно сицилийцев; генуэзцев — 156; миланцев — 72; жителей Брешии — 59 и Павии — 58.

Больше всего в «Тысяче» было рабочих — около 50 %, вторую группу по численности составляли студенты, юристов было 150, врачей — 100, инженеров — 50, судовых капитанов — 30, художников — 10, бывших священников — 3, аптечных работников — 20, торговых служащих и торговцев — 100, остальные — писатели, журналисты, учителя, ремесленники.

«Тысяча» первоначально разделена была на семь пехотных рот; в пути была сформирована восьмая. Штаб состоял из 13 человек (начальник — Сиртори, бывший священник, потом юрист, получивший образование в Париже), 23 разведчика, полсотни генуэзских карабинеров, интендантская часть — 4 человека, медицинская — 3 (при наличии среди бойцов 100 медиков и 20 аптекарей). Роты формировались преимущественно по территориальному признаку (неаполитанцы, сицилийцы и т. д.); только седьмая рота называлась «студенческой», так как в ней было 52 студента, 36 рабочих и ремесленников. Командиры сами выбирали младший командный состав, но с утверждением каждого главнокомандующим. Первой ротой командовал «второй из „Тысячи“» — неукротимый в бою и гневе Нино Биксио; он же командовал и первым батальоном из четырех рот. Вторым батальоном командовал способный офицер, сицилиец Карини.

5 мая экспедиция вышла в море. На переходе от Генуи до единственной остановки в Таламоне (Тоскана) Гарибальди издал 7 мая на борту «Пьемонта» приказ, в котором говорилось:

«Миссия нашего отряда будет, как и в прежние времена, всецело основана на полном самоотречении во имя возрождения родины. Храбрые альпийские стрелки служили и будут служить своей стране преданно и с дисциплиной наилучших воинских частей, не ожидая ничего другого, не претендуя ни на что другое, кроме того, что им дает их незапятнанная совесть. Ни чинов, ни почестей, ни наград не ищут наши храбрецы; они возвратятся к скромной частной жизни, когда минует опасность. Но если пробьет час новых битв, то Италия снова увидит их в первой линии огня — веселыми (ilari), решительными, готовыми пролить за нее свою кровь» [51] Garibaldi , Scritti е Discorsi, v. I, p. 242. .

Ко всем итальянцам обращена была его прокламация, датированная 5 мая:

«Итальянцы! Сицилийцы сражаются с врагами Италии за Италию. Долг каждого итальянца помочь им словом, деньгами, оружием и более всего собственной рукой. Предоставленные самим себе, отважные сыны Сицилии сражаются с наемниками не только Бурбона, но и Австрии и римского иерея…. Пусть же Мархия, Умбрия, Сабина, Рим, Неаполь восстанут, чтобы раздробить силы врагов наших. Если какой-либо город не в состоянии восстать, пусть пошлет своих лучших людей в сельские дружины. Храбрый найдет всегда и везде оружие. Не слушайте трусов!..