Виктор Прудников - Стальной ураган

В марте 1945 года Павлу Григорьевичу было присвоено генеральское звание, но он по-прежнему «щеголял» в полковничьей шинели, что дало Гетману повод для шутки: попадись командарму на глаза, прижмет за нарушение формы одежды.

Не генеральская форма на плечах Дынера интересовала Андрея Лаврентьевича, о чем он сказал так, к слову, его больше беспокоило состояние техники — танков и самоходно-артиллерийских установок. До него дошли слухи, что возникла проблема с пальцами траков. Если нужно его вмешательство, он готов обратиться с рапортом к Катукову или Жукову.

Проблема, оказывается, уже решена, Дынер не был бы Дынером, если бы не мог выйти из затруднительного положения. В ремонтно-восстановительном батальоне нашлись свои изобретатели, в мастерских научились делать эти злополучные пальцы. Их штамповали вручную, но после закалки они мало чем отличались от тех, что делались в заводских условиях.

Дынер до войны был сугубо штатским человеком, но инженером оказался прекрасным, находкой для армии, той самой палочкой-выручалочкой, которая не раз спасала положение: подбитая техника восстанавливалась и возвращалась в строй.

8 апреля 1945 года, за неделю до наступления, Гетман с Дынером и представителем Генштаба Красной Армии снова проверяли машинный парк. После проверки представитель Генштаба записал: «Материальная часть — боевые машины, автотранспорт и оружие, находящиеся в подразделениях, приведены в полный порядок, — отремонтирована, содержится в чистом состоянии.

Общее состояние дисциплины в частях вполне удовлетворительное» [279] ЦАМО РФ. Ф. 299. Оп. 3070. Д. 653. Л. 39. .

В последние дни перед наступлением внимание заместителя командующего армией было переключено на переправы. На Одере уже строились 16- и 60-тонные мосты. Но форсировать предстояло не только Одер. На пути были Эльба, Хавель, Нейсе, Шпрее, много каналов и озер, которые тоже доставят немало хлопот. Тут вся надежда на инженерные войска.

Красная Армия готовилась к наступлению, противник — к жесткой обороне. Действия 1-го и 2-го Белорусских фронтов в феврале — марте 1945 года заставили германское командование отказаться от нанесения контрударов на берлинском направлении, а все его усилия были направлены на строительство оборонительных сооружений, защищавших столицу рейха — Берлин.

На дальних подступах к Берлину были подготовлены две оборонительные линии. По данным нашей разведки, в полосе наступления 1-й гвардейской танковой армии немцы могли бросить несколько пехотных и моторизованных дивизий, а также 404-й народно-артиллерийский корпус. Общее количество войск в этих соединениях составляло примерно 33 600 человек, 170 танков, 106 штурмовых орудий, 170 зенитных орудий, 161 миномет, 1600 пулеметов [280] ЦАМО РФ. Ф. 299. Оп. 3070. Д. 586. Л. 21. .

Соотношение сил было в пользу 1-й танковой армии. Оно увеличивалось за счет взаимодействия с 8-й армией Чуйкова. К тому же Катукову был передан в оперативное подчинение 11-й танковый корпус И. И. Ющука.

Штаб фронта считал, что слабой стороной глубоко эшелонированной обороны противника является отсутствие стратегических резервов. В ходе зимнего и весеннего наступления Красная Армия перемолола десятки немецких дивизий и корпусов. Теперь противник лишен был широкого межфронтового маневра, он мог перебросить незначительные резервы, стоявшие перед 2-м Белорусским фронтом, — 11-ю мотодивизию СС «Нордланд» и 23-ю мотодивизию СС «Нидерланды». Все это тоже учитывалось при наступлении.

5 апреля командующий фронтом Г. К. Жуков собрал в маленьком городке Бирнбаум, расположенном на левом берегу Варты, командующих, членов Военных советов, начальников штабов армии, командиров танковых и кавалерийских корпусов, начальников родов войск и служб фронта на совещание.

Маршал обрисовал благоприятно сложившуюся обстановку на фронте, дал оценку действиям фронтов своих соседей — 1-го Украинского и 2-го Белорусского. Он определил сроки наступления 1-го Белорусского фронта, хотя точную дату пока не назвал.

Участникам совещания была предоставлена возможность познакомиться с обороной противника. На карте четко обозначались все узлы сопротивления — от Одера до Зееловских высот и далее до Шпрее. Внимание всех привлек макет — план Берлина, на котором все так же четко были прописаны не только улицы города, но и все правительственные здания, обозначенные своими номерами.

Три дня — 5–7 апреля — в штабе фронта продолжалась военная игра, которая также способствовала командирской учебе. Участники совещания разъезжались по своим армиям и штабам с сознанием того, что каждый из них конкретно, а не абстрактно, видел свою задачу в предстоящем наступлении.

Учеба командного состава проводилась и в 1-й гвардейской танковой армии. Прорабатывались детали наступательной операции — от форсирования Одера до подавления огневых точек на каждой полосе обороны противника. Катуков писал: «У себя в армии на ящиках с песком и макете, присланном маршалом Советского Союза т. Жуковым, тщательно прорабатывали все географические особенности будущего театра боевых действий» [281] ЦАМО РФ. Ф.299. Оп. 3070. Д. 844. Л. 3. .

После нескольких часов учебы командарм объявил перерыв, затем пригласил всех на полигон, где пообещал показать «сюрприз», приготовленный генералом Гетманом.

Никто из командиров, за исключением штабных работников армии, не знал, что за «сюрприз» приготовил помощник командарма, все шумно разбрелись по машинам.

Впереди показалось небольшое село, оставленное жителями после февральских боев. На его развалинах Гетман решил показать свой «сюрприз», а точнее, продемонстрировать действия минного трала, с помощью которого можно проходить минные поля.

В своей практике генерал уже имел дело с минными тралами, использовал их при прорыве обороны противника на разных участках боевых действий. Теперь, когда в армии появился модернизированный минный трал, хотелось его опробовать.

Изобретателем каткового минного трала был полковник Д. М. Мигалев. Еще на Финском фронте в 1939 году молодой адъюнкт Военно-инженерной академии обратил внимание на то, с каким трудом обезвреживались вражеские мины. Методика разминирования была примитивной: грунт прощупывался щупом. Малопродуктивной оказалась и работа с миноискателем. Тогда-то и родилась мысль о создании минного трала.

На испытаниях в 1941 году трал тащил трактор. Эффекта от траления не получилось. В 1942 году на Воронежском фронте действия трала попробовали испытать в боевых условиях, приспособив его к танку Т-34. И тут не повезло: в танк попало несколько кумулятивных снарядов, конструктор был ранен. Однако работа продолжалась.