Сергей Обручев - Русские поморы на Шпицбергене

В течение четырех с половиной веков многие ученые ломали себе голову, пытаясь объяснить названия, придуманные Клавусом, и перешедшие в последующие карты. Шутка, продолжающаяся почти полтысячелетия!

В начале этой песенки мы найдем и «Гренландскую реку» — название, которому посчастливилось больше, чем другим: им обозначали всю Гренландию!

Но большая заслуга Клавдия Клавуса в том, что на своей карте он впервые дал изображение Гренландии, причем она имела форму, близкую к действительной, и была расположена на нужном месте: к северо-западу от Исландии.

0 картах Клавдия Клавуса велись споры: одни исследователи (Bjornbo, 1904, 1912 и др.) утверждали, что эти карты основаны на подлинных материалах, известных тогда в скандинавских странах. Другие (Nansen, 1911) полагали, что большая часть карты заключает переработанные элементы более древних карт, в особенности классической «Географии» Птоломея и «Медицейского атласа». Но, как мне кажется, западное положение Гренландии указывает на сведения, полученные из норвежско-исландских источников.

Положение Гренландии на картах XV и начала XVI в. весьма различно. На одной группе карт она изображается как очень длинный, огромный полуостров, вытянутый от северо-западного конца Европы и идущий далеко на запад, загибаясь к югу, за Исландию. Иногда полуостров начинается даже от северного побережья Азии. В других случаях это узкий или квадратный короткий полуостров, не превосходящий по длине Скандинавию и так же, как последняя, отходящий от северо-западного угла Европы. Иногда Гренландия имеет вид длинного острова, лежащего к северу или к северо-западу от Скандинавии.

Всю сложную историю картографического изображения Гренландии подробно изложил Бьёрнбо (Bjornbo, 1912) в первом томе монографии, вышедшей уже после его смерти. Он успел дать в ней описание карт до 1576 г. Очень много материала о картографии Гренландии содержит и двухтомная монография Ф. Нансена (Nansen, 1911). В больших работах о картографии Северной Америки мы также найдем интересные данные (Harrisse, 1892), касающиеся этого вопроса. Из более мелких статей следует отметить недавно появившийся обзор изменения начертания Гренландии по картам XIV–XVI вв. (до 1532 г. включительно), написанный Винтером (Winter, 1955).

Карта Клавуса оказала большое влияние на картографию XV в. Ее не раз использовали для построения новых карт, копировали, переделывали по ней карты Птоломея. Однако во второй половине века она претерпела существенные изменения в руках картографа Николая Германуса.

В первых двух вариантах своих карт (около 1466–1467 гг.) он сохранил рисовку второго варианта карты Клавуса. Но 'В 1469 г. Германус изготовил совершенно другую карту, которую поместил в атласах 1482 и 1486 гг. На новой карте Гренландия уже резко сокращена и представляет теперь широкий и короткий полуостров с узким перешейком, соединяющим ее с Россией. Он расположен к северу от Скандинавии и заходит на запад меньше, чем последняя.

Карта Севера

Составлена Николаем Гермаиусом. Ульмское издание Птоломея, 1482.

Л. Багров пытался объяснить это внезапное изменение положения Гренландии тем, что Германус ознакомился с замечаниями, которые сделал кардинал Филластре, владелец одной из копий карты Клавуса, в своем экземпляре «Географии» Птоломея, включающей эту карту. Филластре был удивлен, почему Гренландия, т. е. «Зеленая земля», помещена у Клавуса севернее, чем «Исландия», т. е. «Ледяная земля». Филластре считал, что Исландия должна лежать севернее (Bagrow, 1951). Филластре умер в 1428 г. Принадлежавшая же ему «География» Птоломея находилась во Франции, где Филластре был папским легатом. Поэтому удивительно: как в 1468 г. Германус мог ознакомиться с этим атласом.

Кроме того, на карте Германуса 1482–1486 гг. Гренландия находится iB общем на той же широте, что и Исландия, а северная ее часть' расположена ближе к полюсу!

Нансен, также отмечающий это резкое изменение положения Гренландии у Германуса, не находит этому причин. Однако он указывает, что подобным образом Скандинавия и Гренландия изображались уже в «Генуэзском атласе» 1447 г. (или 1457 г.) (Nansen, 1911).

Следовательно, причины возникновения новой рисовки Гренландии у Германуса пока очень спорны. Но можно предложить еще одно объяснение.

Как известно, морские плавания из Норвегии в Исландию, в XIV в. замиравшие, в 1410 г. совсем прекратились. Сведения о Гренландии, имевшиеся в исландских сагах и в некоторых других, столь же малоизвестных источниках, забывались, и во второй половине XV в. положение Гренландии, указанное Клавусом, казалось странным. Италию в это время стали посещать русские. В 1439–1442 гг. русское духовенство присутствовало на флорентийском соборе. С 1441 до 1462 г. в разных городах Италии жил бывший киевский митрополит, византийский грек Исидор. Наконец, с 1468 по 1499 г. продолжались частые посольства Ивана III в Италию. Через этих послов и сопровождавших их лиц, а также через русских, приезжающих в Италию, сведения о близком к России положении Гренландии могли проникнуть в круги итальянских географов.

Но и это предположение очень спорно, хотя и логичнее гипотезы Багрова. Во всяком случае его можно принять в качестве одной из возможных рабочих гипотез.

Из других картографических проблем, которые связываются со сведениями из России, отметим еще появление на изданных в Венеции картах Гастальди 1546 г. и Фурлани 1565 г. Гренландии в виде острова, отщепленного от полярного материка предшествовавших карт, и спускающегося к Европе. Эту рисовку можно объяснить рассказами Дмитрия Герасимова, известного знатока Севера. В 1525 г. он являлся русским послом в Риме, где встречался с Пао-ло Джовио. Герасимов рассказывал ему о России, о своем проекте плавания в Китай к северу от Азии, показывал карту. На основании сообщений Герасимова Джовио составил описание и карту. Карта не вошла в книгу Джовио, но была использована картографом Баттиста Аньезе для нескольких рукописных атласов. Гастальди взял ее для своего издания 1548 г. «Географии» Птоломея. Несомненно, мы можем считать рассказы Д. Герасимова достоверным источником новых сведений, полученных в Западной Европе о Севере России. Но, к сожалению, не можем доказать, что он говорил также и о Шпицбергене.

Можно было бы увеличить количество примеров по картографии XV–XVI вв., в которых то или иное изображение северных стран связывается со сведениями, полученными от русских. Однако все эти примеры страдают одним общим недостатком: неполной убедительностью и неточностью доказательств. В каждом случае возможно объяснить ту или иную конфигурацию также заимствованием из предшествовавших западноевропейских карт, из какого-либо описания путешествия, или сводки, оказавшей влияние на картографа. Поэтому лучше воздержаться от такого метода доказательств.