Говард Рид - Артур – король драконов. Варварские истоки величайшей легенды Британии.

Абсолютно очевидно, однако, что на протяжении всего этого периода одомашнивания животных и культивирования растений люди жили в постоянных поселениях относительно оседло, ухаживая за своими посевами и скотом. У них попросту не было возможности вести кочевой образ жизни. Первые свидетельства использования быков как тягловых животных, чтобы тащить плуг, относятся к середине V тыс. до н. э., а примерно 1000 лет спустя стали появляться первые крытые повозки и телеги с запряженными в них быками. Начало использования животных как тягловой силы дало возможность людям переезжать со всем своим имуществом с места на место. Повозки и телеги были с готовностью восприняты индоевропейцами, одной из появившихся языковых групп. Как степные кочевники, так и кельты говорили на индоевропейских языках.

С некой исторической прародины, местонахождения которой до сих пор вызывает споры среди ученых – она находилась либо на Ближнем Востоке, либо в степях, – индоевропейские племена, начиная с V-VI тыс. до н. э., постепенно продвигались в разных направлениях, заняв территории Западной и Центральной Азии вплоть до Северной Индии и границ Китая; они проникли также в Средиземноморье и Северо-Западную Европу. Процесс расселения индоевропейцев длился столетия и тысячелетия, а не недели, месяцы и годы. Даже появление примерно к II тыс. до н. э. быстрой и легкой колесницы не привело к резкому увеличению мобильности, вероятно, из-за недостаточной устойчивости этого транспортного средства.

Но ситуация стала быстро меняться, когда люди освоили искусство верховой езды. Человек, едущий верхом и ведущий в поводу одну или двух сменных лошадей, мог с легкостью покрывать за день расстояние в 50 километров и передвигаться в таком темпе почти бесконечно. Так, всадник мог за месяц проехать до 1500 километров, за два месяца можно было покрыть расстояние от Черного моря до Сибири. Но более важным фактором было то, что большая дальность перемещения, которую обеспечивала езда верхом, означала, что люди могли теперь осваивать недоступные прежде территории. Так открылась возможность пересекать засушливые области – степи, пустыни, – переходя от одного источника воды к другому, подниматься высоко на горные пастбища, которые были недоступны для пеших пастухов. Теперь же пастух мог перегонять свое стадо на большие расстояния в зависимости от времени года и состояния пастбищ – уходить в зоны с более умеренным и мягким климатом в разгар лета или зимы, если было слишком жарко, слишком холодно или слишком сухо.

Конные народы вскоре обнаружили, что появившаяся возможность быстро передвигаться становится большим преимуществом в случае конфликтов. Такие понятия, как «атака» и «отступление» с высоты конского седла выглядели совершенно по-другому. Таким образом, как только люди научились ездить верхом, кочевой образ жизни, от которого тысячи лет назад отказались наши предки – охотники и собиратели, вновь предоставил очевидные преимущества тем, кто выбрал этот путь. В этом переходе к кочевому скотоводству не было ничего «регрессивного», «примитивного» или «варварского». Это был большой шаг вперед в социальном отношении, эволюционное движение к новой форме общества и культуры.

Эти изменения произошли, вероятнее всего, в степях Западной и Центральной Азии, где в изобилии водились табуны выносливых диких лошадей, на которых люди охотились по крайней мере с конца ледникового периода. В этих районах находились также в изобилии пастбищные земли, которые были труднодоступны, пока люди не научились ездить верхом. Таким образом, повышая свою мобильность, жители степей получали огромные преимущества.

Однако мы имеем лишь скудные археологические данные о том, когда и где люди начали ездить на лошадях верхом. Об этом мы можем судить по предметам конской упряжи, найденным в могильниках, случайным находкам лошадиных зубов, истертых удилами. Но с последним доказательством возникает небольшая проблема: на предметах изобразительного искусства, датируемых примерно 1300 годом до н. э., показаны лошади с удилами, запряженные в колесницы, так что наличие у них удил или истертость зубов еще не являются свидетельствами того, что люди ездили на лошадях верхом. Тем не менее, это не такая уж и неразрешимая проблема, так как верховая езда оставляет различные следы на костной и мышечной ткани как коня, так и всадника. Последующие тщательные исследования костных останков должны помочь установить приблизительное время появления первых всадников.

К тому времени, когда появились первые всадники, уже было сделано другое изобретение, играющее важнейшую роль в нашем повествовании об Артуре. Во многих частях света люди научились писать, и они стали записывать события по мере того, как те происходили. Конные народы степей не имели письменности, но она была у многих их соседей к востоку, югу и западу.

Впервые мы узнаем об этих народах из письменных источников ассирийцев и мидян, живших в государствах, находившихся на территории современных Ирана и Ирака. Они рассказывают о народе, который называют киммерийцами – конных кочевниках, говоривших на языке иранской группы индоевропейской языковой семьи. В письменных источниках киммерийцы впервые упоминаются как народ, живущий в степях к северу от Кавказа {84} . Их территория простиралась на запад до северного побережья Черного моря. Но даже в те далекие времена, вероятно, уже в XIV-XIII веках до н. э., киммерийцы не были единственными жителями степей. Их, по-видимому, вытесняла из степей еще более могущественная группа конных воинов – скифы. Последние, в свою очередь, испытывали давление со стороны третьего могущественного конного народа – массагетов, и все они, видимо, двигались к западу или на юг.

Что же происходило? Был ли тут какой-то невидимый механизм, толкающий этих людей на запад, или их притягивали, как магнит, богатые земли и культуры Ближнего Востока и Европы?

Непросто ответить на эти вопросы. С одной стороны, переход к кочевому скотоводству давал очевидные преимущества. Ученые подсчитали, что с освоением верховой езды поголовье скота этих племен могло увеличиться по меньшей мере в пять раз. Это давало «прибавочный продукт» – в результате излишки мяса, молочных продуктов, шерсти, кожи и скота стали использоваться для торговли и обмена.

Во-вторых, кочевой образ жизни всегда был более здоровым, чем оседлый, потому что людям не приходилось сталкиваться с проблемой отходов. Ранние земледельческие общины страдали от болезней просто потому, что люди жили среди собственных отходов, являвшихся причиной многих заболеваний. Кочевники же просто оставляли отходы, переходя на новое место, более того, они стремились уйти как можно дальше и рассеяться, когда слышали о появлении эпидемий. Оседлые земледельцы не могли этого сделать. Поэтому общий уровень здоровья и выживания среди детей кочевников был высоким, и население по этой причине увеличивалось. Это означало, что для того чтобы выжить, эти люди должны были расширять свои территории, либо используя пустующие земли, либо вытесняя с освоенных земель их прежних владельцев.