Говард Рид - Артур – король драконов. Варварские истоки величайшей легенды Британии.

Чтобы усилить значение рыцарского кодекса чести, стали применять магические символы. Изображения грозных хищников, как реально существовавших, так и вымышленных, – львов, медведей, орлов, кабанов, грифонов, единорогов, драконов – были приняты рыцарями, кланами и династиями как символы их могущества, что подготовило почву для развития геральдики.

Легенды об Артуре насыщены множеством эпизодов, описывающих мистические события с участием сверхъестественных существ. По установившейся практике их относят к языческой кельто-бриттской культуре, но в ней можно найти далеко не все персонажи. Значит, нельзя утверждать, что истоки легенды об Артуре следует искать в ранней кельтской Британии.

Так откуда же пришла эта новая идеология? Без всякого сомнения, не из Рима. Римляне относились к женщинам в лучшем случае как к гражданам второго сорта и не имели развитой культуры верховой езды. За пределами Колизея они не проявляли интереса к военному единоборству и полагались в основном на свою способность к быстрому передвижению, снабжению войск и особому порядку выстраивания своей пехоты в главных военных столкновениях {13} . В Древнем Риме, там, где императоры придумывали военные победы, чтобы славить себя в триумфальных парадах вдали от полей жестоких сражений, героизм был предметом политических манипуляций. Несмотря на то, что имперский орел простирал свои крылья над головами легионеров, римляне слабо верили в мистическую силу волшебных существ. Поэтому в пепле Римской империи невозможно найти признаки рыцарства.

Не остается места общепринятым представлениям, связывающим появление нового порядка с воскрешением традиций кельтских народов доримского периода, замаскированным тонким слоем идеологии христианства. Такое представление является отправной точкой для ученых, пытающихся отыскать следы реального Артура в скудных исторических записях и археологических находках или найти подтверждение подлинности его существования в более поздних письменных памятниках XI-XV веков, обессмертивших Артура.

Очевидно, есть веские причины принять эту точку зрения. Если Артур действительно жил в Британии в V-VI веках, тогда он, безусловно, был бриттом, говорящим на кельтском языке {14} . Как король или военачальник (большинство ученых склоняется к последнему) и как представитель постримской знати, он обязательно должен был ощутить на себе влияние римского господства, под гнетом которого его страна находилась всего лишь за несколько поколений до его рождения.

Но мы располагаем свидетельствами, пусть и скупыми, которые вполне ясно подтверждают, что в Британии постримского периода было не так уж много тяжеловооруженных рыцарей, готовых верхом на лошадях отправляться в поход во славу своих дам. Начало истории о короле Артуре, без сомнения, было положено в постримской кельто-британской культуре, и моим первым шагом в попытке разгадать эту величайшую загадку стало изучение древней культуры Британии. Но с самого начала следует учесть, что легенды об Артуре никогда не были точным отражением ситуации в Британии V-VI веков. В них много элементов, которые не могут быть отнесены к тем временам. В этом мы не раз убедимся.

Где же искать недостающие элементы? Западнее Ирландии на 3000 миль простирается океан; на северо-востоке находится Скандинавия, но народ этих стран не играл существенной роли в истории Британии до нашествия викингов и датчан, имевшего место столетия спустя после времени Артура; восточнее лежит материковая Европа, которая в конце V века только начала выбираться из хаоса. Угроза исходила в основном из Северо-Восточной Европы, а затем и из Центральной Азии – от ее конных воинов с огромными развевающимися и шуршащими на ветру боевыми шелковыми штандартами в виде драконов.

С точки зрения римлян эти люди были варварами – низшими существами, угрозой цивилизованному миру. Такое представление преобладает и сегодня. Мы считаем степных кочевников, а вместе с ними и могущественную армию Чингисхана {15} «Ураганом с Востока», ордами варваров, нацеленных на грабеж, мародерство, насилие и уничтожение цивилизованного мира. Они нам представляются беспощадными разрушителями, несущими с собой хаос и анархию.

Археологические и исторические документы из Греции и Китая решительно опровергают эту характеристику. Около 1000 года до н. э. кочевники Центральной Азии впервые оседлали лошадей, их цивилизации переживали культурный взрыв. Здесь сформировались мощные, сложные по своей структуре общества. В археологических раскопках находят удивительные по красоте предметы из золота, шелка, бронзы и железа. Уже к 300 году до н. э. эти племена могли выставить в сражении 50 тысяч и более вооруженных воинов, они одержали столько значительных побед над китайцами, что те воздвигли Великую Китайскую стену, чтобы оградить свои земли от набегов. Их вооружение и тактика ведения боевых действий были самыми передовыми в мире.

Лошадь и величайшее искусство верховой езды существенно повлияли на формирование культуры этих племен, предоставив им свободу передвижения по необъятным просторам. Конные воины приобретали большое превосходство над пешими – конница могла наносить молниеносные удары по врагу и отрываться от преследователей при отступлении. Обретя такую свободу передвижения, племена снимались с обжитых мест, они жили в круглых шатрах, скарб и детей перевозили в повозках; женщины тоже были отличными наездницами, некоторые из них брались за оружие и становились воинами, настоящими «амазонками».

Обитатели Центральной Азии – номады – издавна слыли меткими стрелками из лука, умеющими поразить врага на скаку. Ко времени Римской империи они создали конницу, вооруженную копьями и длинными сокрушительной силы мечами и одетую в чешуйчатые доспехи. Их знали как бесстрашных воинов, сами же они считали себя непревзойденными. Их традиции и обычаи не позаимствовали у классических обществ Европы ничего. У них были свои собственные боги и духи, священнослужители и пророки. Самым могущественным богом они считали бога войны, принявшего облик чудесного меча. Наивысшей честью для них было умереть в бою, а те, кому это не удалось, иногда изменяли свой пол, одевались как женщины и становились прорицателями-транссексуалами {16} .

В первом тысячелетии до н. э. один вид сомкнутого боевого клина этих бесстрашных конных воинов, устремляющихся на битву, внушал ужас почти всем цивилизованным народам от Ассирии и Палестины до границ Древнего Египта, от центра Азии до зарождающейся Китайской империи на Дальнем Востоке.

Римляне быстро разглядели в этих варварах грозного противника и стали искать пути приближения их к себе. Они давали им пристанище и даже нанимали на службу. При этом использовались разные способы – от прямых контрактов с наемными подразделениями конницы кочевников до насильственного переселения пленных и требования у побежденных вождей-кочевников предоставить воинов в качестве дани. Такая политика способствовала рассеиванию варваров с Востока по всей Римской империи, охватывая территории Испании, Северной Африки, Северной Франции (области, населенной бретонцами и известной как Арморика) и даже до северных границ римской провинции Британия.