Б. Белозеров - Фронт без границ. 1941–1945 гг.

а) шпионаж финский — 13;

б) шпионаж выясняемый — 3;

в) предательство и пособничество — 18;

г) разные антисоветские высказывания — 8;

д) буржуазные националисты — 2;

е) прочие — 2.

Были взяты на учет по собранным компрометирующим материалам последующей окраске:

1) бывшие члены антисоветских партий — 5;

2) участники контрреволюционных восстаний — 2;

3) бывшие кулаки, помещики — 2;

4) судимые за контрреволюционные преступления — 1;

5) перебежчики, политэмигранты — 4;

6) лица, въехавшие в СССР в массовом порядке — 11;

7) исключенные из ВКП(б) по политическим мотивам — 5;

8) низшие чины полиции — 1;

9) члены городских управ, старосты — 16;

10) переводчики — 5;

11) лица, работавшие в лесничестве — 2;

12) лица, оказывавшие услуги оккупантам — 9;

13) члены ВКП(б), прошедшие регистрацию — 4;

14) лица, бывшие в плену — 13;

15) лица, добровольно выезжавшие в Финляндию и возвратившиеся обратно — 53;

16) женщины, сожительствовавшие с оккупантами — 45;

17) члены буржуазно-националистической организации «Керхо» — 25 [711].

По всем этим лицам осуществлялась оперативно-чекистская проработка, и при установлении состава преступления, как сотрудничавшие с врагом, они осуждались военным трибуналом и затем свои сроки наказания отбывали в специальных лагерях с особым режимом содержания. Безусловно, в числе обвиненных в сотрудничестве с фашистами были и необоснованно осужденные к большим срокам лишения свободы и, как впоследствии выяснилось, в большинстве своем — это были лица, действовавшие по заданию НКВД или партизан; кроме того, немало выявлялось случаев, связанных и с наветом. Лишь повторное разбирательство сняло обвинение с этих граждан.

Следует подчеркнуть, что и в обстановке войны, когда у органов внутренних дел существовали возможности пренебречь законом, ссылаясь на особые и даже чрезвычайные условия и оперируя целесообразностью в борьбе с антисоветскими, контрреволюционными и иными преступлениями, вопрос о соблюдении законности в их работе ставился довольно остро. В многочисленных документах того времени встречается немало приказов, приказаний и циркуляров, связанных с принятием мер по отношению к тем работникам правоохранительных органов, которые допускают нарушение законов.

В декабре 1941 года приказом начальника УНКВД ЛО были привлечены к строгой дисциплинарной ответственности сотрудники Приморского РО НКВД Рубеж и Посогов за безответственное и преступное отношение к работе по оформлению следственных материалов на арест и обыск [712]. В мае 1942 года был издан приказ «О нарушениях революционной законности в следственной работе сотрудниками Управления милиции г. Ленинграда», в котором подчеркивалось, что «…отдельные работники милиции в практике своей следственной работы допустили нарушение революционной законности и норм УПК РСФСР». Так, в течение января — апреля 1942 года многие арестованные были освобождены и оправданы за недостатком улик и отсутствия состава преступления [713]. 10 февраля 1943 года начальник УНКВД ЛО П. Н. Кубаткин наложил взыскание наряд сотрудников милиции за необоснованный, без достаточных оснований арест нескольких человек. 20–25 дней эти граждане находились в тюрьме, но их вынуждены были освободить [714]. 25 сентября 1943 года начальником УНКВД И. С. Шикторовым было наложено строгое взыскание на оперуполномоченного 3-го отделения ОБХСС Управления милиции Шутова М. И. [715]. Уже эти приказы показывают, что и в военные годы предпринимались попытки ведения строгого контроля за правильным исполнением следственными работниками законодательных актов и привлечения их нарушителей к строгой ответственности.

Твердое знание сотрудниками органов внутренних дел нормативно-правовой базы имело в условиях войны большое значение. Следует иметь в виду то, что в этот период, наряду с законодательством мирного времени, вступили в действие правовые акты, которые отражали особенности военного времени, а также распоряжения военных властей по вопросам режима и охраны общественного порядка. В помощь работе своим сотрудникам УНКВД ЛО периодически объявлял «Краткий перечень действующих решений Ленгорисполкома и приказов военных властей», наблюдение за исполнением которых возлагалось на органы милиции. Так, например, 2 сентября 1942 года, приказанием № 231 начальника Управления милиции города был объявлен перечень действующих актов по состоянию на 1 сентября 1942 года [716]. В апреле 1943 года был объявлен новый перечень документов в количестве 36 наименований [717]. В их числе имевшие силу Постановление СНК СССР№ 1667 от 10 сентября 1940 года. Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 31 мая 1935 года, решения Ленгорисполкома от 30 июля и от 17 сентября 1941 года, от 18 апреля 1942 года и другие. Они касались таких основных направлений, как паспортный режим и учет военнообязанных, санитарный надзор, противопожарные правила, разрешительная система и др.

Наряду с этим принимались меры к повышению профессиональной ответственности участковых уполномоченных. 15 июня 1943 года специальным циркуляром в ленинградской милиции на каждого из них вводился лицевой счет работы по форме:

возникло уголовных преступлений на участке, в том числе было задержано; преступников, дезертиров из Красной Армии; дезертиров с предприятий военной промышленности; уклонистов от военной службы; беспризорных.

В ходе службы участковым уполномоченным проверено:

постовых милиционеров; домов по паспортному режиму; отделов кадров учреждений и предприятий по паспортному режиму; весовое хозяйство в торговых точках; сохранность имущества военнослужащих и эвакуированных.

В лицевом счете имелся раздел, касающийся составления административных протоколов: за невыход на дежурство у домов; за нарушение правил уличного движения и общественного порядка; за нарушение правил санитарии и благоустройства; за нарушение правил светомаскировки;

за детскую безнадзорность; за хождение по улице без пропусков после 23 часов, во время «ВТ» и артобстрела;

за нарушение правил содержания убежищ и противопожарных мероприятий.

Одновременно обращалось внимание на выполнение поручений по разрешению жалоб трудящихся, по исполнению приговоров и определений судебных органов и др. [718].

Со всеми сотрудниками проводились занятия по вопросам знания правовых документов, тактики их применения и порядка процессуального ведения.

Великая Отечественная война потребовала определенной перестройки гражданского судопроизводства в связи с условиями военного времени. Однако, несмотря на военную обстановку, количество гражданских дел в судах увеличилось. В это время гражданско-правовые и неимущественные отношения усложнились. Любая война неизбежно выдвигает перед гражданским правосудием новые проблемы. Среди них наибольшую актуальность приобретает судебное установление юридических фактов. В связи с обстоятельствами военного времени граждане часто утрачивали различные документы (о рождении, о семейном положении, образовании, трудовом стаже и др.), а некоторые факты, имеющие юридическое значение, не были вовремя задокументированы (например, брачные отношения и пр.). Все эти вопросы рассматривались в порядке гражданского судопроизводства. Много судебных дел возникло об установлении безвестно отсутствующих. В судебном порядке рассматривались также жалобы на отказ органов ЗАГСа в регистрации актов гражданского состояния [719]. Специальным циркуляром НКВД и НКГБ СССР за № 443/77 от 2 сентября 1943 года был разъяснен порядок оформления прекращения браков между супругами, один из которых репрессирован как изменник Родины или ушел с немцами при отступлении. В этих случаях брак расторгался только после соответствующей проверки лица, подавшего заявление о разводе, и по согласованию в каждом отдельном случае со 2-м отделом УНКГБ ЛО. Все заявления о прекращении браков между такими супругами заведующие бюро ЗАГС должны были лично направлять начальнику РО и ГО НКВД [720].