Джек Лондон - Жемчуг Парлея

- Кто-кто? - не понял Малхолл.

- Хозяин погоды. По крайней мере все туземцы в этом уверены. Вот спросите Таи-Хотаури. Эй, Таи-Хотаури! Как по-твоему, что старик Парлей делает с погодой?

- То, что делает дьявол, - был ответ. - Я знаю. Захочет бурю. Захочет - совсем ветра не будет.

- Да, настоящий старый колдун, - сказал Малхолл.

- Этот жемчуг приносит несчастье, - вдруг объявил Таи-Хотаури, зловеще качая головой. - Парлей говорит - продаю. Приходит много шхун. Тогда Парлей сделает большой ураган, и всем будет конец. Увидите. Все здесь так говорят.

- Теперь самая пора ураганов, - невесело усмехнулся капитан Уорфилд. - Туземцы не так уж далеки от истины. Вот и сейчас что-то надвигается. Я бы предпочел, чтоб "Малахини" была за тысячу миль отсюда.

- Конечно, Парлей немного помешан, - докончил Гриф. - Я старался его понять. У него в голове все перепуталось. Восемнадцать лет вся жизнь для него была в одной Арманде. И теперь ему часто кажется, что она жива, но до сих пор не вернулась из Франции. Между прочим, ему еще и поэтому не хотелось расставаться со своим жемчугом. И он ненавидит белых. Он никогда не забывает, что они убили его дочь, хотя почти всегда забывает, что ее уже нет в живых... Вот те и на! Где же ваш ветер?

Паруса бессильно повисли у них над головой, и капитан Уорфилд с досадой выругался сквозь зубы. Жара и прежде была невыносимая, а теперь, когда ветер стих, стало совсем невтерпеж. По лицам людей струился пот, и то один, то другой, тяжело переводя дыхание, жадно ловил ртом воздух.

- Вот он, ветер, - и капитан на восемь румбов изменил направление. Гика-шкоты перенести! Живо!

Канаки бросились выполнять команду капитана, и целых пять минут шхуна, преодолевая течение, шла прямо ко входу в узкий пролив. Ветер снова упал, потом подул в прежнем направлении, и пришлось опять ставить паруса по-старому.

- А вот и "Нухива", - сказал Гриф. - Они пустили в ход мотор. Смотрите, как несется!

- Все готово? - спросил капитан у механика, португальца-метиса, который высунулся из маленького люка перед самой рубкой и утирал потное лицо комком промасленной пакли.

- Готово, - ответил механик.

- Ну, пускайте.

Механик скрылся в своей берлоге, и тотчас послышалось фырканье и шипение глушителя. Но шхуне не удалось удержать первенства. Пока она продвигалась на два фута, маленький тендер успевал пройти три; он быстро настиг ее, а затем и обогнал. На палубе его были одни туземцы. Человек, управлявший тендером, насмешливо помахал рукой тем, кто был на "Малахини".

- Это и есть Нарий Эринг, - сказал Гриф Малхоллу. - Высокий у штурвала - видели? Самый отъявленный негодяй на всех островах Паумоту.

Пять минут спустя канаки - матросы "Малахини" подняли радостный крик, и все взгляды обратились на "Нухиву". Там что-то случилось с мотором, и теперь "Малахини" обходила ее. Канаки карабкались на ванты и осыпали насмешками остающихся позади соперников; тендер круто накренился под ветер, и течение сносило его назад в открытое море.

- Вот у нас мотор так мотор! - одобрительно сказал Гриф, когда перед ними раскрылась лагуна и "Малахини" переменила курс, готовясь стать на якорь.

Капитан Уорфилд, хотя и очень довольный, только буркнул в ответ:

- Будьте покойны, он окупится.

"Малахини" прошла в самую середину небольшой флотилии и наконец выбрала свободное место для стоянки.

- Вот и Айзекс на "Долли", - заметил Гриф и приветственно помахал рукой. - И Питер Джи на "Роберте". Когда объявлена такая распродажа жемчуга, разве он останется в стороне! А вот и Франчини на "Кактусе". Все скупщики собрались. Можете не сомневаться, старик Парлей возьмет хорошую цену.

- А они все еще не исправили мотор, - с торжеством сказал капитан Уорфилд.

Он смотрел туда, где за редкими стволами кокосовых пальм, окаймлявших лагуну, виднелись паруса "Нухивы".

2

Дом у Парлея был большой, двухэтажный, из калифорнийского леса и крыт оцинкованным железом. Он был несоразмерно велик для тонкого кольца атолла и торчал над узкой полоской песка, точно огромный нарост. Едва "Малахини" стала на якорь, прибывшие, как полагается, отправились на берег с визитом. Капитаны и скупщики с остальных судов уже собрались в большой комнате, где можно было бы осмотреть жемчуг, назначенный на завтра к продаже. Темнокожие слуги, они же родня хозяина - последние жители Хикихохо, разносили виски и абсент. И среди этого разнообразия сборища, покашливая и посмеиваясь, расхаживал сам Парлей - жалкая развалина, в которой нельзя было узнать когда-то рослого и сильного человека. Глаза его ушли глубоко в орбиты и лихорадочно блестели, щеки ввалились. Он неровно, местами, оплешивел, усы и эспаньолка у него были тоже какие-то клочковатые.

- О господи! - пробормотал Малхолл. - Прямо долговязый Наполеон Третий! Но какой облезлый, высохший! Кожа да кости. До чего же жалок! Не удивительно, что он держит голову набок, иначе ему на ногах не устоять.

- Будет шторм, - сказал старик Грифу вместо приветствия. - Вы, видно, очень уж неравнодушны к жемчугу, если явились сюда сегодня.

- За таким жемчугом не жаль отправиться хоть к чертям в пекло, - со смехом ответил Гриф, оглядывая стол, на котором разложены были жемчужины.

- Кое-кто уже отправился туда, - проскрипел Парлей. - Вот посмотрите! - Он показал на великолепную жемчужину размером в небольшой грецкий орех, лежавшую отдельно на куске замши. - Мне за нее давали на Таити шестьдесят тысяч франков. А завтра, пожалуй, и больше дадут, если всех не унесет ураган. Так вот, эту жемчужину нашел мой родич, вернее, родич моей жены. Туземец. И притом вор. Он ее припрятал. А она была моя. Его двоюродный брат, который приходился и мне родней - мы тут все в родстве, - убил его, стащил жемчужину и удрал на катере в Ноо-Нау. Я снарядил погоню, но вождь племени Ноо-Нау убил его из-за этой жемчужины еще раньше, чем я туда добрался. Да, тут на столе немало мертвецов. Пейте, капитан. Ваше лицо мне незнакомо. Вы новичок на островах?

- Это капитан Робинсон с "Роберты", - сказал Гриф, знакомя их.

Тем временем Малхолл обменялся рукопожатием с Питером Джи.

- Я и не думал, что на свете есть столько жемчуга, - сказал Малхолл.

- Такого количества сразу и я не видывал, - признался Питер Джи.

- Сколько все это может стоить?

- Пятьдесят или шестьдесят тысяч фунтов - для нас скупщиков. А в Париже... - Он пожал плечами и высоко поднял брови, не решаясь даже назвать сумму.

Малхолл вытер пот, стекавший на глаза. Да и все в комнате обливались потом и тяжело дышали. Льда не было, виски и абсент приходилось глотать теплыми.

- Да, да, - хихикая, подтвердил Парлей. - Много мертвецов лежит тут на столе. Я знаю свои жемчужины все наперечет. Посмотрите на эти три! Недурно подобраны, а? Их добыл для меня ловец с острова Пасхи - все три в одну неделю. А на следующей неделе сам стал добычей акулы: она отхватила ему руку, и заражение крови его доконало. Или вот эта, она крупная, но неправильной формы, - много ли в ней толку; хорошо, если мне дадут за нее завтра двадцать франков, а добыли ее на глубине в сто тридцать футов. Я видел, как он вынырнул. У него сделалось не то кровоизлияние в легкие, не то судороги - только через два часа он умер. И кричал же он перед смертью! На несколько миль было слышно. Такого силача туземца я больше не видывал. Человек шесть моих ловцов умерли от судорог. И еще много людей умрет, еще много, много умрет.