Андрей Пржездомский - Секретные бункеры Кёнигсберга

В 1969 году мне пришлось в течение месяца бок о бок работать с Иваном Тимофеевичем, спускаясь в глубокие подвалы Королевского замка, осматривая развалины имперского банка и мощного железобетонного бункера на берегу Замкового пруда. Когда мы расставались, он подарил мне и моему другу Виктору на память несколько «кёнигсбергских сувениров», найденных им за долгий период его изыскательской работы, — старинные монеты, медные, покрытые грязно-голубоватым налетом пряжки и фибулы [96] Фибула — металлическая застежка для одежды в древности и в Средние века. , стеклянные пивные кружки…

Последний раз я виделся с Цедриком летом 1971 года, когда, будучи старшим сержантом, приехал из Советска в Калининград на очередные сборы комсомольского актива. Иван Тимофеевич заметно постарел, но был по-прежнему радушен и полон идей. Он поил меня крепким чаем с черничным вареньем и подарил на память фрагмент прусского ордена черного орла с четырьмя коронами и латинской надписью «Suum cuique» [97] «Suum cuique» (лат.) — «Каждому свое». . Через несколько месяцев Иван Тимофеевич умер, унеся с собой неисчислимое количество таинственных историй и предположений, нереализованных планов и намерений.

В декабре 1949 года в Калининград был приглашен референт Министерства просвещения ГДР доктор Герхард Штраус, долгое время работавший сотрудником Инспекции по охране памятников Восточной Пруссии. В это время в городе уже действовала комиссия под руководством Кролевского, которая приступила к интенсивным поискам в самом городе и за его пределами. В Калининград для консультаций были приглашены также профессор Брюсов и искусствовед Кучумов. Изучались документы, обсуждались детали поисков, предпринимались выходы и выезды для осмотра места возможного укрытия ценностей. В череде тех событий одно было связано с интересующими нас зданиями и сооружениями на бывшей площади Хоймаркт. Члены комиссии, ставшие свидетелями этого события, в подробностях запомнили содержание разговора и необычное поведение одного из участников — доктора Штрауса — и потом не раз возвращались к этой истории при проработке версии по объекту «Гараж СС».

Из записей А. В. Максимова. 1976 год

«…Почему я держу это место под подозрением? Был такой случай: во дворе замка, когда собралась вся комиссия вместе со Штраусом, он нас спросил: „Вы хотите знать, где раньше был Геологический музей?“ Комиссия отозвалась положительно… Штраус подвел нас к углу здания, встал на крышку колодца… и, указывая перстом, говорит: „Здесь, в этом доме, был Геологический музей“. Показал верно. Тогда я у него спрашиваю: „Вот в этом разрушенном здании был Янтарный музей?“ Доктора перекорежило, он дернулся и резко ответил: „Нет“. Тогда я через переводчика повторяю вопрос. Ответ: „Кто лучше знает город — я, доктор Штраус, или Максимов?“

Вечером… опять собралась комиссия, и я всех убедил, что соседний дом по немецким планам значился как Янтарный музей [98] Это не совсем точно. Как уже указывалось, в доме № 4 по улице Ланге Райе размещался Геолого-палеонтологический институт и янтарное собрание (коллекция) Кёнигсбергского университета. . Для чего была эта фальшь? Это тоже осталось непонятным. Для чего нас подвел Штраус к этому углу? Что ему надо было посмотреть?.. Это было не случайно…»

Конечно, трудно определить, чем руководствовался почтенный немецкий ученый, скрывая достаточно очевидный факт. Может быть, это было простое упрямство в ответ на неточное обозначение объекта, названного «музеем», а не «собранием» или «коллекцией». Или, может быть, члены комиссии столкнулись с наивной попыткой немца отвести подозрение от этого места, чтобы у них не возникло нежелательных ассоциаций со словом «янтарь»?.. Но факт остается фактом: человек, который не мог не знать о том, что в этом месте ранее находилась всемирно известная янтарная коллекция, неуклюже отрицал это и тем самым подлил масло в огонь нашего и так повышенного интереса к данному участку Штайндамма.

В пятидесятые годы поиск продолжился. Не придерживаясь какой-либо системы, искали везде: на территории самого гаража, во дворе, среди развалин почти полностью обрушившейся коробки Геолого-палеонтологического института и Янтарного собрания. Нельзя сказать, что совсем уж ничего не было найдено. Во вскрытых подвалах вдруг обнаружилось скопление доисторических древностей — кости и бивни мамонта, черепа и громадные зубы каких-то вымерших животных, скелеты кистеперых рыб. Однако то, ради чего велся поиск, найти так и не удалось. Ни замаскированного бункера, ни подземною хода с территории гаража обнаружено не было.

Надежда забрезжила, когда в 1959 году в Калининград приехал Рудольф Вист, обещавший на месте показать бункер, в котором его отец, оберштурмбаннфюрер СС, спрятал похищенные нацистами ценности и военный архив. Об этом достаточно подробно рассказывалось в предыдущей главе. Но дело в том, что, указывая площадь Хоймаркт в качестве возможного местонахождения тайного объекта под названием «Б-3», Рудольф Вист не мог однозначно расшифровать эту аббревиатуру. Отец рассказывал ему о бункере на Штайндамм, и в памяти Рудольфа закрепилось, что таинственное сокращение, фигурировавшее в найденных им документах, относится к какому-то бункеру под номером три. Но уверенности в этом, конечно, не было. Тем более, когда Вист оказался на площади перед гаражом, в его памяти шевельнулось что-то, ассоциировавшееся с аркой. Ведь в немецком языке и то, и другое слово начинается с буквы «b» («Bunker» — бункер, «Bogen» — арка) и каждое могло быть зашифровано так, как это указывалось в документах. Во всяком случае, нельзя исключить, что речь шла как раз не о бункере, а об арке. Тем более что один из активнейших участников поисков Арсений Владимирович Максимов обратил внимание на наличие трех сводов в левом тоннеле — въезде в гараж. Этими сводами как раз и были образованы три последовательно стоящие арки. (Уж не сюда ли сгружались ящики из трофейного «берле» в марте 1945 года?)

Поисковая работа в районе гаража, несмотря на интересные данные, проводилась, к сожалению, тогда слишком поспешно и довольно поверхностно. Это признавали впоследствии и сами ее участники, критически оценивавшие практическую деятельность комиссии тех лет.

Из письма А. В. Максимова

в Калининградскую экспедицию. 1972 год

«…Для меня это (здание геологического института. — Авт .)… неоконченный объект… Помните гараж двухъярусный, принадлежавший некогда гестапо. Ведь как было бы им удобно из подвала гаража прорыться под двор гео-музея и заглубиться на… 10 метров! А наши хоть и шурфовали, но все же не так и не там. В таких случаях надо ставить себя на место противника и с его колокольни думать как обхитрить, иначе успеха не будет. И надо держать в голове 10 метров верх сооружения…»