Герберт Аптекер - Колониальная эра

Нет ничего неожиданного в том, что в век, прославившийся жестокостью, и в стране, где отношение к индейскому и негритянскому народам было садистским, всемогущие господа, алчущие богатств, омерзительно обращались и с кабальными слугами. Как показали исследования Эббота Э. Смита, Ричарда Б. Морриса и других авторов, этих несвободных рабочих часто избивали, клеймили каленым железом, заставляли работать в цепях, натирали раны солью и вообще подвергали примерно таким же физическим истязаниям, какие рабы обречены были переносить на протяжении всей своей жизни. Показательна преамбула виргинского акта 1662 года, ставившего своею целью как-то сдержать некоторых из тех, кто прибегал к наиболее отвратительным жестокостям:

«Таким скандалом и позором ложится на всю колонию варварское обращение жестоких господ с иными слугами, что люди, которые охотно отважились бы поехать сюда, страхами пред этим отвращаются, а чрез то приток частных людей и благоденствие колонии его величества несут весьма великий урон».

И все-таки белый кабальный слуга находил большую защиту в суде, нежели раб; по крайней мере однажды, в Мэриленде в 1657 году, хозяин был действительно повешен за то, что он без всякого повода убил слугу. Кроме того, белый слуга не ощущал на себе специфической ненависти и злобы, порожденной расизмом; хозяину слуги приходилось также памятовать, что человек, побитый им сегодня, в более или менее недалеком будущем станет свободным.

В колониальный период имело место несколько случаев предания суду рабовладельцев за особенно зверское убийство рабов, но только в единственном случае, насколько удалось обнаружить автору данных строк, за этим последовало какое-либо наказание. Это случилось в Нью-Йорке в 1686 году, где один рабовладелец был предан суду за то, что он засек до смерти свою рабыню. Он был оправдан, хотя присяжные заявили, что, по их мнению, ему следовало бы проявить бо́льшую «умеренность», так как женщина была «болезненной»; рабовладельца обязали лишь уплатить судебные издержки!

Кабальные слуги, как и рабы (что, впрочем, справедливо в отношении эксплуатируемых всех времен и стран), отвечали на угнетение сопротивлением. Бегство кабальных слуг — в одиночку и группами (а часто и вместе с рабами) — было самым обычным явлением. Документы и газеты колониального периода испещрены упоминаниями об индивидуальных насильственных актах сопротивления. Так, уже в 1644 году правители Коннектикута жаловались, что кабальные слуги проявляли «упрямство, строптивость и недовольство». Попадаются в материалах того времени и ссылки на отказ кабальных слуг от работы.

Красноречивым примером может служить отказ в 1663 году шести кабальных слуг, проживавших в округе Калверт (Мэриленд), продолжать работать на своего господина. Они жаловались, что не получали от него достаточного пропитания, а мяса вообще в глаза не видели. Суд, куда было передано дело, приговорил каждого к тридцати ударам плетью и приказал им возвратиться к работе. Слуги, «пав на колени, упрашивая и моля о прощении», милостиво удостоились отмены приговора и были освобождены от наказания, хотя суд предупредил их «впредь хорошо вести себя по отношению к своему господину». Не были чем-то необычным также заговоры и восстания, не говоря уже о частом массовом участии кабальных слуг (гораздо более частом, чем рабов, по понятным причинам) в тех восстаниях, которые поднимали свободные прослойки населения против тиранов-лендлордов, восточных набобов, собственников колоний и королевских губернаторов.

Заговоры кабальных слуг приходятся в основном на XVII столетие 6. Особенно серьезными были их восстания, вспыхнувшие в разных районах Виргинии в 1661, 1663 (с участием отдельных рабов) и 1681 годах. Во всех случаях попытки достижения свободы были зверски подавлены, а предводители казнены. Требования восставших сводились к облегчению тяжести их существования и улучшению пищи, а временами и к полному освобождению, как, например, в заговоре, подготовленном в 1661 году в округе Йорк (Виргиния) Исааком Френдом и Уильямом Клаттоном. В ходе суда над ними было установлено, что Френд добивался,

«чтобы они сколотили отряд человек в сорок и добыли пушки, а он будет первым и поведет их за собой, выкрикивая по дороге: « к нам, кто за вольность и свободу от рабства », и утверждал, что к ним явится достаточно людей и они пройдут всю страну и перебьют всех, кто окажет какое-либо противодействие, и что они либо добьются свободы, либо умрут за нее».

Однако самой распространенной формой сопротивления системе принудительного труда среди кабальных слуг, как и среди рабов, было бегство. Из документальных материалов того времени совершенно ясно, что это представляло весьма реальную проблему для хозяев, и газетные объявления о беглых рабах — необычайно распространенное явление для периода, предшествующего Американской революции. Довольно типичным образцом таких объявлений может служить одно из них, появившееся в «Пенсильваниа газетт» 8 сентября 1773 года:

«Бежал от нижеподписавшегося, проживающего в Аппер-Пеннс-Нек, округ Сейлем, 27 августа сего года слуга-шотландец, по имени Джеймс Дик, около 30 лет от роду, ростом около пяти футов восьми дюймов, волосы рыжеватые, цвет лица свежий, смотрит исподлобья, говорит хриплым голосом; во время побега на нем был железный ошейник (так как это уже восьмой его побег) и темная куртка из медвежьей шкуры… Кто поймает упомянутого слугу и обеспечит, чтобы его господин смог вернуть его себе, получит награду в три доллара, которую заплатит Томас Кэри младший».

Жизнь свободных трудящихся масс американских колоний была тяжелой, и поэтому боевой дух получил в их среде широкое распространение. Как уже указывалось ранее, для тех 70 процентов трудящегося населения колоний, которые были свободны, условия жизни были лучше, чем для их собратьев в Европе, а степень социальной подвижности — несколько выше, но все это было справедливо лишь в относительном смысле. В абсолютном же смысле жизнь была весьма обременительной, ибо заработков производителя едва хватало на то, чтобы кое-как прокормить самого себя, свою жену и детей, а времена острого кризиса влекли за собой массовую безработицу и голодание. Социальная подвижность действительно существовала, но громадное большинство свободных рабочих и беднейших фермеров обречено было бедствовать всю свою жизнь, причем обычно в таком же тяжелом положении оставались по наследству и их дети — не говоря уже о том, что подвижность действовала в обоих направлениях, вверх и вниз.

В городах процветала проституция, в них на каждом шагу встречались нищие, приюты для бедных были переполнены 1, уже имелись трущобы, а те сотни людей, существование которых зависело от общественной помощи, обязаны были носить специальные жетоны, свидетельствующие об их приниженном положении. В сельских районах уделом почти всех, кто жил своим физическим трудом, были самая простая пища, самое убогое жилище и самая грубая одежда. А труд свободной бедноты и в городах и на фермах, как и всегда труд бедноты, был очень тяжким и очень долгим. Богачи в колониальной Америке жили так же, как они жили повсюду. Городской особняк и сельская вилла; сотни или тысячи акров земли; десятки слуг или рабов; обильные трапезы, бесконечные приемы гостей; шелка и атлас, бархат и жемчуга; кареты и золотая посуда; модные игры, музыка и книги; дела, различные сделки, союзы, интриги, высокие и влиятельные посты; наконец, ревностная забота о том, чтобы сохранить это положение и найти ему убедительное оправдание и в то же время удерживать людей «низшего сорта» на подобающем им месте.