Ефим Грекулов - Православная церковь — враг просвещения

Е. Ф. Грекулов

Академия наук СССР. Научно-популярная серия.

Издательство АН СССР. М.: 1962 г.

Scan & OCR - Volucer

Церковь в союзе с самодержавием выступала в роли неистового гонителя просвещения народных масс, в роли рассадника невежества и самой тёмной идеологической реакции.

Царское правительство использовало просвещение для оправдания крепостнических порядков и эксплуатации. Оно стремилось помешать распространению грамотности, воспитать народ в духе преданности самодержавию и религии, в духе подчинения помещикам — крепостникам, старалось увести народ от революционной борьбы.

Ближайшим помощником самодержавия в этой реакционной политике была православная церковь. Истинным просвещением признавала она только «просвещение, на религии и образовании нравственности основанное». «Просвещение же, не подкреплённое спасительными уроками добродетели, не освящаемое благодатным влиянием религии, — учили представители церкви, — более пагубно, чем полезно» 1.

Идеологи господствующих классов пытались внушить народу, что для сохранения прочности «гражданского общества» и поддержания в нём порядка «нет ничего нужнее, как святое уважение веры».

Напуганное подъёмом освободительного движения, особенно после Отечественной войны 1812 года, самодержавие сделало решительный поворот в сторону реакции. Религию старались сделать главной, даже единственной духовной пищей народа. Религиозная идеология распространялась через церковные проповеди, специальную литературу и особенно через школы.

Для усиления влияния религии на просвещение в 1817 г. министерство просвещения было реорганизовано в министерство духовных дел и народного просвещения, во главе которого стал мракобес и ханжа обер-прокурор синода князь Голицын, по словам Пушкина «холопская душа» и «просвещения губитель».

Цель объединения министерства просвещения с духовным ведомством заключалась, как сказано в царском манифесте, в том, «дабы христианское благочестие было всегда основанием истинного просвещения» 2. Программа нового министерства была чётко выражена в инструкции Учёному комитету: «народное воспитание, основу и залог благосостояния… направить… к водворению постоянного и спасительного согласия между верой, ведением и властью, или, другими словами, между христианским благочестием, просвещением умов и существованием гражданским» 3. Объявив, что научное знание нужно подчинить религии, правительство потребовало от учёных отказаться от свободы научного исследования.

Новое министерство с Голицыным во главе широко развернуло религиозно-мистическую пропаганду, оно стремилось положить религиозные принципы в основу всей системы воспитания и образования. Один из реакционных деятелей нового «министерства затемнения», директор департамента В. M. Попов, неуч и крайний мистик, был охарактеризован известным сатириком А. Ф. Воейковым в его произведении «Дом сумасшедших» так:

Хоть без книжного учения И псалтырь одну читал, А директор просвещения И с звездою генерал 4.

Поддержкой правительства пользовалось только реакционно-монархическое и клерикальное направление. Школа рассматривалась как место подготовки покорных слуг самодержавия и крепостничества, науку стремились подчинить религии. Министров и попечителей подбирали из числа наиболее реакционных сановников, профессоров и генералов.

Программу помещиков-крепостников в деле народного образования выразил министр народного просвещения в адмиральском мундире Шишков. Он считал, что все младшее поколение литераторов, начиная с Карамзина, безбожно и во всех отношениях вредно. Как говорили современники, у Шишкова был такой девиз: «слепо веруй и ничего не знай, ничего не понимай, ни о чем не рассуждай». В речи, произнесённой перед работниками министерства, с одобрения присутствовавшего при этом Александра I, Шишков заявил: «Науки полезны только тогда, когда, как соль, употребляются в меру, смотря по состоянию людей и по надобности. Обучить грамоте весь народ или несоразмерное числу оного количество людей принесло бы больше вреда, нежели пользы» 5.

Следуя этому принципу, самодержавие открывало столько школ, чтобы удовлетворить нужду лишь в грамотных писарях и других представителях сельской власти. Шишков предостерегал от заразы «лжемудрыми мудрствованиями» и подчёркивал необходимость религиозного воспитания: «науки, изощряющие ум, не составят без веры благоденствия народного», — писал он.

Восстание декабристов, ставившее целью уничтожить самодержавие и крепостное право, а затем польское восстание 1830 года напугали самодержавие. Подавив их с исключительной жестокостью, Николай I, эта «самодовольная посредственность, с кругозором ротного командира» 6, организовал наступление на просвещение — науку, литературу, искусство. Насаждая религию и послушание самодержавию, правительство стремилось уничтожить семена, посеянные декабристами, противостоять влиянию передовых идей Запада, особенно идей французских просветителей и утопического социализма. Как писал известный историк С. M. Соловьев, при Николае I «просвещение перестало быть заслугой… Фрунтовики воссели на всех правительственных местах, и с ними воцарилось невежество, произвол, грабительство, всевозможные беспорядки» 7.

Во главе министерства просвещения был поставлен граф С. С. Уваров — творец казённой славянофильской идеологии с её тремя китами — православием, самодержавием и народностью. Во времена Уварова возросла роль священника как второго жандарма в деревне. Правительство использовало духовенство, чтобы задержать просвещение народа.

Уварова сменил известный обскурант — князь Ширинский-Шихматов, — человек, по словам современников, ограниченный, без образования, славившийся своей набожностью. Став министром, Ширинский-Шихматов объявил войну «духу неверия». По его предложению в университетах были уничтожены кафедры философии, а преподавание логики и психологии поручено священникам — профессорам богословия.

Деятельность Ширинского-Шихматова и его предшественника тяжело отразилась на состоянии народного образования. Сеть учебных заведений была крайне мала. Открытые кое-где приходские школы, по словам H. И. Пирогова, давали лишь механическую грамотность. Но и эта грамотность была ничтожна: в середине XIX в. в России один грамотный приходился на 135 человек, между тем как в Австрии в это время один грамотный приходился на 14 человек, во Франции — на 11, а в Англии — на 9 человек.

Д. А. Толстой, назначенный министром просвещения после каракозовского выстрела, соединял в течение 14 лет должность министра народного просвещения с должностью обер-прокурора синода; позже он был поставлен во главе министерства внутренних дел.