Иван Ладынин - История Древнего Востока

Убейдцы изготавливали первые из известных нам, хотя еще очень примитивные, доспехи (они представляли собой кожаные перевязи с нашитыми на них медными бляхами), а их вожди или жрецы носили странные островерхие шлемы или маски, закрывающие все лицо и имитирующие морды рептилий, с удлиненным, полого уходящим назад навершием. Несмотря на успехи в развитии ремесел и строительстве храмов, ни большого процветания, ни большого могущества убейдцы не добились, поскольку не умели проводить крупномасштабные ирригационные работы. Без ирригации в Месопотамии нельзя было получить большие урожаи, а без них – достичь такого уровня хозяйства и накопления запасов, который позволил бы ускоренно развивать культуру, содержать властную верхушку и требовал появления письма для хозяйственного учета. В результате убейдцы так и не вышли за рамки первобытно-общинного строя. В то же время убейдские представления о богах оказались очень авторитетными на Ближнем Востоке: божества с «банановыми» именами продолжали почитаться в Передней Азии вплоть до античных времен.

С расселением в начале IV тыс. до н. э. на территории Нижней Месопотамии пришельцев-шумеров археологическая культура Убейд сменилась здесь культурой Урук. Судя по позднейшим воспоминаниям шумеров, первоначальным центром их поселения здесь был город Эреду, т. е. район в самом низовье Евфрата. Тогда это было далеко не самым выгодным из мест обитания на юге Двуречья.

Шумеры не вытеснили нижнемесопотамских убейдцев, а смешались с ними и ассимилировали их, переняв многие ремесла и искусства. Свидетельство тому – нешумерские термины соответствующего значения, перешедшие в шумерский язык. Городские поселения и храмовые здания периода Урук продолжают постройки предыдущей убейдской эпохи, так что приход шумеров был мирным.

Одна из традиционных загадок востоковедения – вопрос о прародине шумеров. Он не разрешен до сих пор, так как язык шумеров пока не удалось надежно связать ни с одной из известных ныне языковых групп. Параллели искали даже среди тибето-бирманских и полинезийских языков – причем при всей кажущейся фантастичности последней версии она лучше других подкреплена языковым материалом.

Существует шумерский миф о происхождении всего человечества с острова Дильмун (современный Бахрейн). Согласно этому мифу, здесь «в начале времен» было нечто вроде библейского рая и жили первопредки всех живых существ, включая людей. Одно время ученые хотели видеть в этом мифе след глухих воспоминаний шумеров о том, что они переселились в Месопотамию из региона Бахрейна. Однако более тщательный анализ показал, что оснований для такой интерпретации нет: шумерская мифология видит в Дильмуне прародину всех живых существ, а не только шумеров, и этот сюжет принадлежит к числу общих космогонических мифов о начале мира и времени, а не к собственно шумерским историческим воспоминаниям об их появлении в Месопотамии.

Более надежные сведения дают нам шумерские тексты III тыс. до н. э., повествующие о контактах Шумера с далекой центральноиранской страной Аратта (район современного города Йезда). Эти тексты свидетельствуют, что в Аратте почитали шумерских богов и носили шумерские имена, а может быть, и говорили по-шумерски. Не здесь ли нужно искать след переселения шумеров в Месопотамию с востока, через Иран? Тогда одним из районов оседания шумероязычного населения на этом пути и явилась бы Аратта. Это предположение возвращает нас к старым гипотезам ученых конца XIX в., которые считали версию об «иранском» маршруте шумеров наиболее вероятной.

Формирование шумерской общности на территории Нижней Месопотамии ограничило субарейскую ойкумену полосой земель вдоль Верхнего Тигра, Северного и Центрального Загроса. Все это обширное пространство и именовалось впоследствии «страной Субар» (аккад. «Субарту», «Шубарту»). После бурных политических и военных потрясений на рубеже III–II тыс. до н. э. местных субареев ассимилировали их северо-восточные соседи, горцы-хурриты. На них с тех пор и перешло в месопотамских источниках название «субареи» или «шубареи».

Шумеры эпохи Урук объединялись в большой общинно-племенной союз, охватывавший почти всю Нижнюю Месопотамию. Центром союза был Ниппур (современная деревня Ниффер, Ирак) – протогород, лежавший как раз в срединной части Нижней Месопотамии. В Ниппуре поддерживался культ верховного общешумерского бога Энлиля («Владыка воздуха» или по-шумерски «дыхания») – главный культ всего союза, скреплявший его воедино.

Каждая отдельная община или группа общин, входившая в союз, занимала небольшой участок бассейна Южного Двуречья с центром в относительно более крупном городском поселении, к которому тяготели ближайшие мелкие пункты. Их жители входили в одно общинное образование с обитателями центрального поселения. Такие общинно-территориальные объединения в науке принято называть номами (гр. ном – область, административно-территориальная единица). Именно в центральном поселении располагалось главное «учреждение» всего нома – храм главного бога-покровителя. В каждом номе эту роль исполняло одно из божеств шумерского пантеона, включавшего и вошедших туда субарейских богов. При храме существовало хранилище номовых запасов зерна и ремесленных изделий. Здесь же собирались общинники и жили представители номовой верхушки – старейшины и вожди. Храмы отправляли особых торговых агентов общины – тамкаров – в чужеземные страны, вести внешнюю торговлю, обменивая часть общинных запасов на металлы и лес, а заодно и на рабов.

О единстве и могуществе шумерского союза можно судить по яркому факту так называемой колониальной экспансии шумеров в эпоху Урук. В середине – 2-й половине IV тыс. до н. э. однотипные шумерские колонии появились на территории чужеземных племен в долине Верхнего – Среднего Евфрата и в Юго-Западном Иране (в Сузах), на огромных по тому времени пространствах, и служили там военными и торговыми центрами шумеров. Как видно, по следам тамкаров приходили воины. Создание и защита таких колоний на дальних расстояниях от Шумера был бы совершенно непосильным делом для отдельных первобытных общин и даже для их примитивных союзов. Это требовало наличия всешумерского политического единства и самостоятельной политической верхушки, уже отделившейся от рядовых общинников и располагавшей немалой властной мощью.

И действительно, судя по погребениям, в эпоху Урук у шумеров уже выделилась властная и богатая правящая элита. Появились и рабы из числа военнопленных или купленных в чужеземных краях. Наконец, возникла развитая пиктографическая письменность, служившая прежде всего целям хозяйственного учета; ее документы обнаружены и в шумерских колониях. Все это стало возможным и необходимым только благодаря хозяйственному расцвету государства шумеров в эпоху Урук, основанному на впервые осуществленной тогда высокоразвитой ирригации.