Н. Тархова - «Зимняя война»: работа над ошибками (апрель-май 1940 г.)

Второй вопрос о нашей военной теории , особенно с привлечением к военной теории для работы со стороны нашего центрального аппарата — никто не пишет. Журналы выходят только на академических материалах. Положение в настоящее время таково, что в журнале ни один товарищ с места или из аппарата не участвуют. Я беседовал с т. Павловым и просил написать его что-либо по танкам, но ничего не получилось.

Мехлис: Ведь подписать можно и фамилию Иванов.

Шлемин: Необходимо обратить внимание на такой вопрос — в нашей подготовке армии к прорыву должно участвовать Инженерное управление. Кто был на инженерном полигоне в Нахабино, тот знает о том, что на вопрос, что инженерные средства готовят к наступлению, вы не найдете ничего того, что полигон готовит для наступления, он готовит только средства обороны. На этот вопрос надо обратить внимание. О том, что инженерные средства предназначены не только для обороны, но и для наступления, нужно крепко подумать. Надо нашему Инженерному управлению повернуть мозги, чтобы они думали, что создать в помощь для наступления нашей Красной Армии, как атаковать противника.

В заключение можно пожелать — все, что здесь говорилось, если хоть какая-то часть высказываний будет проведена в жизнь, можно надеяться, что вопросы боеспособности нашей Красной Армии, о подготовке командного состава поднимутся высоко.

Нет у нас материальных средств авиации, но авиадесанты мы недооцениваем и материальных средств не имеем.

Смушкевич: Товарищи, в докладе армейского комиссара т. Мехлиса и особенно выступающих товарищей затронуты вопросы не только военной идеологии, но очень много и других, ранее не разрешенных в нашей Красной Армии. Эти неразрешенные вопросы очень тяжело отражаются на состоянии нашей Красной Армии, и я боюсь, чтобы эти вопросы не остались, как бывает всегда, неразрешенными и теперь, а поэтому все, что здесь говорилось, надо сразу как-то суммировать для того, чтобы провести в жизнь.

У нас пропаганда военных знаний, очевидно, должна идти по трем формам: во-первых, среди населения, во-вторых, среди начсостава, и третье, среди всего состава. Среди населения в проведении военных знаний следует главный упор взять на военные отделы центральных комитетов партии. Организовать и проводить эти военные знания должны военные отделы Центрального Комитета.

Мехлис: Я считаю необходимым в составе Управления пропаганды создать отделы военной пропаганды.

Смушкевич: Я также считаю, что в основном эту работу должны проводить военные и политические отделы. Самый трудный вопрос — это вопрос военной пропаганды среди комсостава, и этим делом, видимо, будут заниматься командиры. Поэтому нужно согласиться, что редактора газет и журналов должны быть самыми грамотными людьми в военном деле. Если взять заграничные военные журналы, хотя бы Франции, Англии, а также немецкие, то видим, что эти журналы предназначены для начсостава. Во-вторых, нужно решить, какие издавать эти журналы. Мне кажется, что дискуссионный журнал, о котором говорили тт. Павлов и Мерецков, нужно ввести, но речь должна идти о том, сколько таких журналов мы должны иметь. Я считаю, что такой журнал, рассчитанный для начсостава в нашей Красной Армии, должен быть один. У нас сейчас специальных журналов очень много, и даже мы часто видим, что создается по 20—30 журналов, как то: «Военная Техника», журналы Осоавиахима и др., и они почти все пишут одно и то же. Должен отметить, что авиация имеет около 5—6 журналов в которых, главным образом, участвует средний комсостав и немного командиров, которые имеют большой опыт. Необходимо иметь общий журнал для всей армии, в котором принимали бы непосредственное участие наши командиры. Нужно дать возможность писать в эти журналы деловые статьи по любым вопросам. Ведь если напишет т. Мерецков какую-либо статью, его будут все читать, так как его знают, а если под этой статьей будет подпись какого-то Николаева, то безусловно появится мнение, что мы его не знаем и нечего его читать. В этой работе меньше всего нужно проводить методы принуждения, т.к. от таких способов хорошего получится очень мало. Я стою на той точке зрения, чтобы в какой-либо статье, а также и после ее выхода излагался целый ряд взглядов. Если в этих журналах будут писать командиры и будут писать наши профессора, то он оправдает свою цель ...

Вопрос идет относительно командиров Красной Армии. Когда мы говорили об Особом отделе, прокуратуре, это вопросы больные, но не главные. Главный вопрос состоит в том, чтобы у нас был бы полноправный командир. Вопрос заключается в правах. Нужно создать положение, в котором было бы написано, что командует частью один командир, и никто не имеет права его критиковать, кроме вышестоящих начальников. Главная роль комиссара должна сводиться к тому, чтобы он обеспечил проведение приказов командиров в жизнь. Мы говорим о такой системе в Красной Армии и говорим о командире. Нет у нас авторитетного командира. Этот вопрос не разрешен. Если мы хотим, чтобы был порядок в части, не надо дискутировать, не надо терять много времени на беспринципные вопросы. Надо ввести в вопросы руководства войск высокое выполнение боевых распоряжений, чтобы в этом вопросе у нас было бы одно лицо в части, которое проводит эти распоряжения. Нам нужно пересмотреть Положение [386].

Вопрос относительно спайки командного состава . Это острый вопрос. У нас вежливости и культурности недостаточно. Есть некоторая боязнь и разобщенность в неслужебное время, в авиации это немного лучше. Нужно больше открыть душу, нужно покончить с этим делом. У нас участвовало в войне много летчиков. Летчик, когда он находится в воздухе, он является бойцом, он владеет большой техникой и может с этой техникой в воздухе делать так, как он захочет. Последние войны показали 100% преданность летного состава.

Мехлис: Нужно, чтобы не было единичных уходов из боев.

Смушкевич: Это было только сначала, а потом не было ни одного такого случая. Я говорю о том, что у летчиков еще меньше трусости. У нас в Красной Армии, и в том числе в летном составе, в первые периоды боев наблюдается большое количество трусости, большое количество паники, разложение, — нет ли тут большой шумихи вокруг непобедимости, вокруг храбрости. Действительно, воспитания у нас нет, и мы сейчас пересматриваем систему воспитания, потому что много шумихи и страшно большая распущенность. Всякое уважение будет тогда, когда есть боязнь к командиру. Кутузова, Суворова очень уважали, но и очень боялись. Никаким демократическим увещеванием путем собраний не может быть достигнута дисциплина. Я себе не представляю, особенно в воздухе, чтобы не было поставлено строжайшего выполнения приказа. Надо глубже смотреть, нечего бояться, нечего прятаться, нужен полновластный командир.