Януш Майснер - Красные кресты

Не меньше трех секунд стояла гробовая тишина. Потом поднялся крик. Матросы сорвались с мест, кинулись к окаменевшим от испуга испанцам и замерли, увидев, что Рамирес встает. Никто, не исключая и Мартена, не понял, что собственно произошло.

Но, видимо, Мартен спешил закончить дело. Когда на его окрик застывший от ужаса командор не шелохнулся, Ян ткнул его кончиком рапиры.

- Опомнись, Бласко, - презрительно бросил он. - У тебя есть ещё шпага в руке и голова на плечах. Не достает только одного уха!

Рамирес непонимающе уставился на него, с отвисшей челюстью и совершенно отупевшими глазами.

- Кто его убил? - едва сумел он внятно выдавить.

Мартен пожал плечами.

- Какого черта... - начал он и вдруг умолк.

Сеньорита де Визелла коснулась его плеча, и он увидел её раскрасневшееся лицо и сверкающие глаза.

- Оставь его, - сказала она. - Я не ушла бы с ним, даже победи он.

- Что - что? - ошеломленно переспросил Мартен.

- Тебя хотели убить. Вон тот - она показала на уже застышее тело Лоренцо - должен был стрелять в тебя.

- И ты об этом знала! - вскричал он.

Она порывисто качнула головой.

- Знай я об этом, предупредила бы тебя. Но я увидела, что он целится из пистолета, и успела предупредить лишь Штауфля.

Мартен онемел. Не мог поверить собственным ушам и оглянулся, ища взглядом Германа Штауфля.

- Это правда, - кивнул парусный мастер.

Он отступил на несколько шагов, склонился над трупом и вырвал окровавленный нож из его горла. Обтер лезвие полой мундира Лоренцо Запаты, после чего заботливо пристроил нож за пояс, на положенное место.

- Ну что, не вышел номер? - с добродушной усмешкой бросил он Рамиресу, и, сплюнув ему под ноги, отвернулся; потом, решив, что больше объяснять нечего, вернулся к левому борту.

Мартен все ещё молчал, хоть у него уже не оставалось ни малейших сомнений. Молчал, поскольку опасался, что если попытается произнести хоть слово, то вдруг начнет кричать, смеяться или плакать. Стоял, словно приросший к палубе, не отводя взгляда от глаз Марии Франчески, прислушиваясь к стуку собственного сердца, которое как молот билось в его грудной клетке. На миг он обо всем забыл, отдавшись безумной безграничной радости. И не осталось ничего кроме нее. Не думал о Рамиресе, о своей славе, о "Зефире", о всех друзьях и всех врагах. Забылся в этом взгляде в карие глаза, которые смотрели на него не дрогнув, суля лишь преданность и любовь.

Из немого возбуждения, в котором неописуемая сладость сливалась с диким, радостным триумфом, Мартена вырвал крик одного из матросов, стороживших пленников на палубе "Санта Крус":

- Паруса! Э-гей! Паруса с юго - запада!

Все бросились смотреть, а Мартен, который сразу же остыл как от ведра ледяной воды на распаленную голову, в три прыжка оказался на кормовой надстройке "Зефира".

Оттуда он увидел больше шестидесяти кораблей, плывущих в нескольких колоннах, с ветром в бакштаг. Красные кресты на парусах и красно - золотые флаги у верхушек мачт не оставляли никаких сомнений в принадлежности этого флота. Конвой с серебром и золотом шел с Мадейры. Окружал его мощный эскорт каравелл из флота провинций и испанские военные фрегаты Паскуаля Серрано. Его флагман, стройный и быстрый, перебрасывал реи на фордевинд на расстоянии полуторых миль от "Зефира" и "Санта Крус", направляясь прямо к ним.

"- Не атакуй я Рамиреса на рассвете, - подумал Мартен, не смог бы атаковать его вовсе."

Повернувшись к своим людям, он торопливо отдал команды, сам поразившись ясности своего ума после только что пережитого столь поразительного возбуждения, и был доволен, что сумел так быстро овладеть собой.

Ян спрыгнул на кормовую палубу, оттуда на шкафут. Испанские офицеры так и стояли там, где он их оставил. Рамирес среди них.

- Можешь убираться на свой корабль, - заявил ему Мартен. Я не буду тебя преследовать, если не попадешься на пути. Но если ещё когда-нибудь ты попытаешься предательски меня убить, как в этот раз, я попросту велю тебя повесить. И отрежу тебе другое ухо, - добавил он, взорвавшись коротким смешком. - А вы, - повернулся он к офицерам, - убирайтесь с ним вместе. Живо! - он топнул ногой. - Пока не убрали трап.

Они повиновались и в понуром молчании двинулись за Рамиресом, который шел, согнувшись под тяжким бременем позора, понурив голову и опустив плечи, волоча за собой висящую на темляке шпагу. Печальная процессия пересекла главную палубу, взошла на крутой, сбитый из досок помост, переброшенный на борт каравеллы, и задержалась у её гротмачты.

Сразу после этого матросы "Зефира" сбросили трап и оттолкнули баграми нос корабля. Поднятые паруса поймали ветер и "Зефир" начал медленно скользить вдоль борта "Санта Крус".

На шкафуте остался лишь покинутый и своими, и врагами труп Запаты.

- Что с ним делать? - спросил Грабинский, закончив маневр.

Мартен с отвращением взглянул на остывавшие останки и махнул рукой в сторону борта.

- Уж я займусь этим, с вашего позволения, капитан, - поспешно предложил свои услуги Перси Барнс, который только того и ждал. - У меня с ним свои счеты, - добавил он с отталкивающей ухмылкой. - И я охотно окажу ему эту последнюю услугу.

- Привяжите ему к ногам пару звеньев от старой якорной цепи, - велел Стефан. - Пусть пойдет на дно. Как бы там ни было, он был солдатом и сражался до конца.

- Разумеется, - заверил Перси, уже ощупывая карманы идальго, который едва не обдурил его на двадцать дукатов, и заодно забирая "памятный" пистолет.

Через минуту все было кончено. Тело капитана морской пехоты Лоренцо Запаты соскользнуло с палубы и с плеском погрузилось в пучину моря. Славн, который все это проделал, утер вспотевший лоб, заткнул за пояс свой благополучно возвращенный пистолет и постучал ладонью по бедру, чтобы услышать приглушенный звон золота в кожаном мешочке.

И тут же выражение его лица переменилось, по нему скользнула гримаса боли и бессильной ярости.

- Великий Боже! - охнул он. - Что я наделал?

- А что? - поинтересовался Клопс, случайно проходивший мимо.

Перси недоверчиво покосился на него.

- Я потерял драгоценный перстень с зеленым камнем, - убитым голосом сказал он.

- Сейчас? Сию минуту? - спросил удивленный Клопс. - Он соскочил с твоего пальца?

- С пальца? - переспросил Перси. - Да, разумеется, я забыл снять его с пальца, когда выбрасывал эту падаль за борт.

Клопс покачал головой.

- Да, не умеешь ты обращаться с драгоценностями, Славн, укоризненно заметил он. - Не создан ты для них.

"Зефир" удалялся под всеми парусами, подняв свой новый французский флаг в цветах Генриха IY и черный флаг, который издали опознало немало капитанов Северо - Восточного флота провинций. Только фрегат Паскуаля Серрано попытался его преследовать, но безуспешно: корсар по ветру развил скорость в четырнадцать или пятнадцать узлов, так что ни один испанский корабль не мог с ним тягаться.