Иван Калинин - Русская Вандея

И вдруг в Козлове крики: «Казаки! Казаки!»

И в Тамбове крики: «Казаки! Казаки!» В Туле крики: «Казаки! Казаки!» Где казаки? Какие тут казаки? Донские казаки. Пошли на Москву. Казаки идут на Москву, вот они. Вот они.

Вы можете себе представить, какими потрясающими раскатами грома пронеслись эти крики в мертвой тишине придушенных сел и деревень… Ведь это же чудо! Это от бога!

Огненная легенда красными сполохами закружилась и полетела от села к селу, от деревни к деревне… Где-нибудь на краю Олонецкой губернии, ночью, кряхтя, молитвенно шепчет трепетными губами несчастный, все потерявший старик: «Слава тебе, господи! Казаки завтра здесь будут… Воля к нам пришла». А еще где-нибудь на далеком севере, в келье, монах-живописец в исступленной мечте рисует Мамонтова на белом коне в образе Георгия-победоносца».

Менее поэтичный Павел Михайлович Агеев характеризовал подвиг Мамонтова короче и выразительнее:

«Генерала Гуселыцикова зовут генералом от побед. Мамонтов еще выше. Он, победив пространство, вместе с тем победил русского человека, его предубеждение против казака, создал казачье настроение во вражьем стане». [119] «Вольная Кубань», № 282.

До таких геркулесовых столпов доходило тогда самообольщение казакоманов.

«— Неужели белые генералы думают захватить Москву налетом, оторвавшись верст на двести от фронта? — сказал Троцкий», — сообщали «Донские Ведомости» со слов «Правды» в том же номере, где Казмичев канонизировал Мамонтова.

— Надо положить конец безнаказанному разбой-ничанью Мамонтова! — сказали наконец в Советской России, [120] «Донские Ведомости», № 206. после чего, в ответ на смелый набег донцов, красные нажали от Волги до Хопра.

Из Камышина, где ген. Покровский публично повесил пять комиссаров, части Кавказской армии отошли еще раньше. Теперь пришлось оборонять уже самый Царицын.

23 августа красные войска, во главе с отрядом матросов, яростно штурмовали свой павший Верден. При отбитии атаки, по словам самого командарма ген. Врангеля, пленных почти не брали: матросы, не желая сдаваться в плен, кончали жизнь самоубийством. [121] «Донские Ведомости», № 198, от 29 августа.

Штурм отбили, при чем много помогли английские летчики. 1 сентября они совершили два полета неприятельских гидропланов у Дубовки, где сбросили 656 фунтов взрывчатых веществ и сделали до 800 выстрелов из пулеметов. [122] «Донские Ведомости», № 201, от 2 сентября.

Север Дона опять дрогнул, подвергшись нашествию врага.

Опять скрипучие стаи повозок, нагруженных казачьим добром, потянулись, как журавли, к югу, порождая панику в глубоком тылу.

Радужное настроение, навеянное «полетом донской стрелы», как рукой сняло. Еще не так давно обыватели рисовали картину переполоха, который творится в Совдепии в связи с мамонтовским рейдом. Газеты писали, что Совнарком уже ведет переговоры с Китаем о предоставлении там убежища советским верхам.

Писали, что народные комиссары живут в поездах, готовые бежать из России.

А теперь сами граждане белого стана дрожали как листья осины.

Успехи добровольцев, занявших Киев, быстро перестали радовать. Мамонтова, пугавшего Москву, забыли.

В стольном городе Дона царила скука и затаенная боязнь. Ведь если наступают большевики, значит, казаки колеблются.

— Как дело на фронте? Казаки митингуют? Бросают оружие? Ведь Хоперский и Усть-Медведицкий округа заняты? — глухо шушукались обыватели. [123] «Донские Ведомости», № 194, статья «Тыловые страхи» С. Бородина.

— Родной край в опасности! — панически заголосил 20 августа ген. Богаевский и объявил мобилизацию всех «иногородних» до 40-летнего возраста включительно. [124] Приказ всевеликому войску Донскому от 20 августа № 1273, «Донские Ведомости», № 194.

Впрочем, он скоро спохватился, — сам или по указке других, — и 28 августа издал другой, успокаивающий приказ: [125] Приказ великому войску Донскому от 27 августа, № 1307, напечатанный в «Вечернем Времени», г. Ростов, № 349.

«Снова, как прежде, появились мрачные слухи и сплетни о нашем положении на фронте, распускаемые трусливыми обывателями и очевидцами, о которых недаром сложилась поговорка: «врет, как очевидец». Положение на фронте, действительно, серьезно, но далеко не катастрофично. Больше бодрости и спокойствия! Обычная на войне смена успеха и временных неудач. Есть полная надежда на то, что блестящие боевые действия ген. Мамонтова в тылу красного фронта, в связи с успехами Добровольческой армии и спокойной стойкостью Донского фронта, скоро обратят временный успех красных злодеев в полное их поражение».

В этом приказе ген. Богаевский, подобно известной героине Гоголя, в первую очередь высек самого себя.

Доморощенный донской политик, член Круга, полковник генерального штаба Сисой Капитонович Бородин, тоже предсказывал близкий конец наступления красных на Донском фронте. А почему так должно быть, тому следуют пункты:

1. Нами захвачен приказ командующего 10-й советской армией Клюева, в котором он угрожает преданием военному суду начальникам дивизий за недостаточно энергичные действия в период с 14 по 19 августа (нов. ст.).

2. Прибывающие с колчаковского фронта части в боевом отношении не лучше ранее бывших частей 10-й армии.

3. Советские войска несут очень большие потери.

4. Красным командованием принимаются меры к увеличению числа красных бойцов.

— А потому, — делал не совсем логичный вывод из этих посылок Бородин, — временный успех красных скоро превратится в поражение. [126] «Донские Ведомости», № 194.

Логика у Бородина вообще хромала не только в этой статье.

— Мои разъезды уже доходили до Рязани, были взяты Богоявленск и Раненбург; до Москвы оставалось 260 верст. И мы вошли бы в Москву, если бы не особые обстоятельства на фронте Донской армии, — хвастливо говорил впоследствии Мамонтов. [127] Беседа Мамонтова с корреспондентом «Донских Ведомостей», помещенная в № 229. Если бы да кабы…

Спасаясь от зажима в тиски, смелые налетчики бросились на юг, очень искусно заметая свои следы. Красное командование не всегда знало, где находится вражеский корпус, который иногда совершал переходы по 50–60 верст в сутки.

Под Воронежем, наконец, Мамонтов встретился с частями ген. Шкуро. Рейд был кончен.

Всего «донская стрела» пролетела за полтора месяца 2040 верст. [128] Там же.

Основной цели Мамонтов не достиг. Москвы не взял налетом.

Но советские тылы изрядно потрепал. Это ему и поставили в заслугу.

Возвращение Мамонтова на Дон напоминало прибытие триумфатора.

Громадную, ценную добычу привез он в дар войску Донскому. Чего в ней не было, — тысячи золотых и серебряных вещей, иконы в золотых окладах, церковные сосуды, жемчуг и бриллианты.