Иван Калинин - Русская Вандея

Обреченные сошлись в кучку и начали совещаться.

— Господа! — сказал Раде от лица их Петр Макаренко. — Мы решили добровольно явиться во дворец, так как надеемся, что от этого нашего поступка выиграют интересы Рады.

Царила тишина, необычная для «бычьего стада». На трибуну поднялся полк. Успенский, который только что вернулся с улицы.

— Генерал Покровский находится у дверей Рады. Если поименованные им лица не будут выданы, сюда войдут войска.

П. Л. Макаренко, Омельченко, Роговец, Манжула и Воропинов стали прощаться и кланяться Раде.

И. Л. Макаренко и Бескровный, выдачи которых также требовал Покровский, не прибыли на заседание. Первый ночью бежал из Екатеринодара, второй на следующий день добровольно отдался в руки Покровского.

Перед уходом из залы Воропинов задержался, чтобы произнести несколько высокопарных слов о любви к родине.

— Мы уходим, приносим себя в жертву родной Кубани. Пусть она будет счастлива! Без этой веры в будущее счастье ее лучше бы сейчас самому застрелиться, чем быть застреленному. Но с этой верой я смело иду.

— Прошу встать в честь ушедших! — дирижировал полковник Успенский.

Выполняя требование Покровского, Рада отпустила свой караул. На его место прибыли юнкера Кубанского Софийского училища.

Арестованных повезли на автомобиле, под усиленным конвоем, во дворец, по улицам, занятым войсками. Депутаты на своем крестном пути видели только погоны, кокарды, шашки, пики.

В тот же день Покровский арестовал еще нескольких федералистов, — Подтопельного, Белого, полк. Феськова, Жука, Балабаса. Начальник кубанского Освага, полк. Гончаров, на которого тоже охотился вешатель, успел бежать.

Раду очистили от наиболее заядлых врагов Доброволии. «Братва», лишенная вожаков, стушевалась. Теперь начали верховодить линейцы. Звезда Черномо-рья закатилась.

Покровский торжествовал победу над двумя стами безоружных болтунов. Он сообщил обо всем Врангелю в Пятигорск. Барон прислал следующий приказ:

«Прикрываясь именем кубанцев, горсту предателей, засев в тылу, отреклась от матери России. Преступными действиями своими они грозили свести на-нет все то, что сделано сынами Кубани для восстановления великой России, все то, за что десятки тысяч кубанцев пролили свою кровь. Некоторые дошли до того, что заключили преступный договор с враждебными нам горскими народами, договор, предающий в руки врага младшего брата Кубани — Терек, пытались развалить фронт, сея рознь в тылу и затрудняя работу атамана и правительства в деле снабжения и пополнения армии, чем оказывали содействие врагам России. Как командующий Кавказской армией, я обязан спасти ее и не допустить смуты в ее тылу. Во исполнение изданного мною приказа, командующим войсками тыла армии ген. Покровским взяты под стражу и преданы военно-полевому суду в первую голову десять изменников: Калабухов, Макаренко, Манжула, Омель-ченко, Балабас, Воропинов, Феськов, Роговец, Жук и Подтопельный. Пусть запомнят эти имена те, кто попытался бы итти по их стопам!»

Но покорность, которую проявили федералисты, сами отдавшись в руки палачей, обезоружила ярость врагов Рады. Не Врангеля, конечно; тем более не Покровского. Смягчился Деникин, увидя, что Рада обезврежена, заткнула глотку, и что в большом кровопускании нет надобности. Решили разделаться с одним Калабуховым, чтобы запугать Быча и не допустить его возвращения на Кубань.

Тотчас же после ареста вождей «хведералистов», Рада избрала делегацию для поездки к Деникину, чтобы принести ему свою повинную голову. Согласно наказу, эта делегация (глава ее — Ф. Щербина) должна была заявить, что: 1) кубанская делегация в Париже лишена Радою своих полномочий; 2) Кубанская Краевая Рада вновь торжественно подчеркивает решимость вести борьбу с большевиками до победного конца, в единении с Добровольческой армией; 3) в интересах успешной борьбы должна быть организована общая власть, с сохранением казачьих автономий; 4) следствие и суд над арестованными депутатами надлежит поручить кубанской власти; 5) арестованных следует освободить; 6) командование тылом Кавказской армии целесообразнее передать кубанскому атаману.

Теперь, когда грянул гром, не все рисковали явиться на глаза Деникину. Делегацию выбрали с трудом. Все отказывались от неприятной обязанности.

Деникин не стал разговаривать с осточертевшими ему кубанскими законодателями и уехал в Новочеркасск, чтобы предостеречь Круг от поддержки Рады. Таким образом Терек успокаивал Врангель, Деникин — Дон в то самое время, когда в Екатеринодаре чинил суд и расправу Покровский.

— Я был бы преступником, если бы не отдал приказа об аресте и суждении изменников, — сказал Деникин на Круге.

Умея довольно недурно говорить, он произвел сильное впечатление своей речью, в которой убедительно просил казачьих законодателей прекратить игру в политику, когда надвигается опасность, и установить в своих областях твердую власть, передав ее атаманам.

Выступление Деникина на Круге задержало обсуждение протеста Кубанской Рады, которая еще до ареста депутатов просила донских и терских избранников поддержать ее в борьбе с теми, кто посягает на суверенитет «цитадели народоправства». В Екатеринодаре тем временем произошли такие события, которые напугали Круг и сделали всякие выступления его в защиту Рады бесполезными.

Как только Калабухов очутился во дворце, Покровский немедленно назначил военно-полевой суд из своих головорезов: полк. Каменского, есаулов Лучева, Прудия, Зекрача и Хорина. Первый из них председательствовал.

Процедура суда происходила во дворце же, вечером 6 ноября.

Приговор гласил:

«Алексея Ивановича Калабухова, казака станицы Новопокровской, как признанного виновным в том, что в июне текущего года он, в сообществе с членами кубанской делегации Бычем, Савицким и Номитоковым, с одной стороны, и представителями горских народов Чермоевым, Гайдаровым, Ходзогоровым и Бамматовым, с другой, подписал договор, явно клонящийся к отторжению Кубанского края от государства российского и к покушению на передачу кубанских войсковых земель в распоряжение меджилиса, т. е. в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 100, ч. 3 и 2, 101 и 108 угол, улож., - подвергнуть смертной казни через повешение».

— Утверждаю! — с восторгом начертал Покровский.

В городе жизнь шла обычным порядком. Население кубанской столицы ничем не реагировало на расправу с Радою.

7 ноября, утром, как всегда, вышел очередной, по счету 248-й, номер «Вольной Кубани». Без боевых статей. Без отчета о заседаниях Рады. В хронике значилось объявление:

«Завтра, в пятницу, 8 ноября, в Александро-Невском соборе состоится архиерейское богослужение, на котором священник о. Сергий Тихомиров скажет слово на тему: «Явися же ему, молящемуся в Гефсиманском саду, ангел с небеси и укреплял его».