Григорий Померанц - Живые и мертвые идеи
- Название:Живые и мертвые идеи
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Григорий Померанц - Живые и мертвые идеи краткое содержание
Подобные маятниковые движения проходят сквозь всю историю. Китайцы осознали это в терминах "инь" и "ян". Инь - женское, порождающее, ночное, текучее, смазывающее границы предметов и восстанавливающее целостность мира; ян - мужское, рожденное, дневное, твердое, разумно разграничивающее предметы... ...
Живые и мертвые идеи - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Теоретическим ядром "Русофобии" является концепция "малого народа". "Малый народ" - своего рода пассионарная группа, совершающая революцию. Особенность этой группы - активное участие в ней евреев, Это напоминает "химерический комплекс" Л. Н. Гумилева. Путь к спасению мыслится как освобождение от <���малого народа>и объединение вокруг русского светлого прошлого (заменившего светлое будущее). Всякая критика русских политических традиций вызывает острое чувство обиды и рассматривается как ненависть к России и духовное вредительство.
Наиболее содержательная работа Шафаревича - его недавняя статья "Две дороги к одному обрыву" (*). Там есть несколько хороших страниц о кризисе цивилизации. Но тревожное сознание кризиса переплетается с несколькими ложными идеями. Одна из решающих ошибок - злоупотребление словом "утопия". Дав утопии свое собственное (слишком узкое) определение, Шафаревич не замечает, что утопия - нечто несбыточное, вроде вечного двигателя. Между тем западная цивилизация эффективнее всех прежних. В утопиях XVII-XIX вв. выразились некоторые общие черты западного рационализма. Но из этого не следует, что западная цивилизация в целом утопична. Она перекошена в сторону рационального ("иметь", "ян") в ущерб целостному ("быть", "инь"). Сегодня это на Западе ощущают очень многие и ищут выход из кризиса, ищут с большой энергией. Но идеально уравновешенной цивилизации никогда не было. Они все перекошены - или в сторону динамики (и угрозы развала), или в сторону стабильности (и застоя). Приходится различать разные перекосы "доброкачественные" и "злокачественные". Приравнивать их друг к другу грубая ошибка. Мы действительно перед обрывом, а Запад...
(* См. Новый мир. 1989, No 9. *)
На Западе даже "центрально-административная экономика" (*) отлично работала в ходе подготовки и ведения войны. Ленин исходил из первого варианта этой экономики, кайзеровского (1914-1918 гг.), и попытался распространить принцип немецкой военной экономики на всю хозяйственную жизнь народа. Через несколько лет стало ясно, что опыт провалился. Отсюда нэп. А потом Сталин ликвидировал нэп и вогнал нашу страну в утопию надолго и всерьез. Во время войны военно-экономическая модель сравнительно хорошо работала, но в условиях долгого мира стала нелепой. Этот пример еще раз показывает, что граница между утопией и творческим нововведением довольно условна, текуча. И нет ничего мудреного в том, что европейские интеллигенты, сочувствующие социалистическому эксперименту, не сразу в нем разобрались. Это загадка только для Шафаревича, в уме которого социализм просто и однозначно определен как воля к смерти.
(* Наиболее полно описанная, на опыте Германии 1933-1945 гг., в старой книге Gensel, "Zur Theorie der Zentralverwaltungswirtschaft" (я ее реферировал в 1958 г. и сдал русский текст в Институт экономики). *)
Другая мнимая загадка - сочувствие Запада борьбе диссидентов за права человека. "Я не помню, - пишет Шафаревич, - чтобы права человека поминались в связи, например, с коллективизацией у нас или "культурной революцией" в Китае" (1*), с китайской политикой ограничения рождаемости или с разрушением биосферы американской промышленностью (2*). "США существуют за чужой счет за счет нас и наших потомков, угрожая самому их существованию. Но я никогда не слышал, чтобы такая ситуация связывалась с категорией "прав человека". Зато ограничение эмиграции (это прежде всего!), запреты демонстраций или партий и связанные с нарушением таких запретов аресты рассматриваются как нарушение столь фундаментальных "прав человека", что оказывается препятствием в переговорах по ограничению вооружений или по расширению научных связей. Создается впечатление, что понятие "права человека" не имеет какого-то самоочевидного содержания. Такая неопределенность дает возможность пользоваться этим понятием как полемическим приемом. И в отношении к нашей стране это скорее всего именно такой полемический прием, а сама причина враждебности лежит где-то глубже" (3*).
(1* Новый мир, 1989, No 9, с. 149. *)
(2* Проблема эта сама по себе ставилась, и неоднократно; первыми ее поставили сами американцы. *)
(* Новый мир, 1989, No 9, с. 150. Ср.: Наш современник, 1989, No 6, 11. *)
Можно ответить впрямую, что без "прав человека", без легальной оппозиции, без права Сахарова выступать против правительства и предостерегать Запад от ошибок переговоры об ограничении вооружений не стоят ломаного гроша. Однако мне хочется углубиться в историю и проверить аргументацию Шафаревича на других фактах. Разве лорды, вырвавшие у Иоанна Безземельного Великую хартию вольностей, были самыми обездоленными в Англии? Верно как раз обратное. Но они осознали права личности и потребовали признания этих прав государством. Опыт показал, что именно такой путь, начиная с осознавшего себя личностями меньшинства, исторически плодотворен и приводит к свободе и достоинству для всех. Напротив, движение обездоленных масс может привести в случае победы только к обновлению деспотизма. Г.П.Федотов оценивал так гипотетическую возможность победы пугачевцев. Так практически было при победе крестьянских восстаний в Китае. Вождь восстания, свергшего космополитическую династию Юань и основавшего национальную династию Мин, был одним из самых жестоких деспотов в истории Поднебесной.
Права человека, за которые вступался Запад, - это права человека, осознавшего свои права и борющегося за свои права. Запад не вступился за китайских крестьян, убивавших новорожденных девочек, потому что крестьяне оставались в замкнутом кругу китайских обычаев. Но когда китайские студенты потребовали политических реформ и были расстреляны, не протестовал только Советский Союз. Хотя евреев в Китае практически нет, и проблемы еврейской эмиграции тоже нет; так что и восклицательный Шафаревичу знак негде поставить.
Запад откликался на события в Китае так же, как в России. Это не интрига, это принцип. Не было никакой общей враждебности к Китаю (синофобии), так же как нельзя объяснить враждебностью к нашей стране (русофобией), что Запад последовательно защищает личность против распухшего государства: Синявского и Даниэля, Гинзбурга и Галанскова, Литвинова и Богораз, наконец, Сахарова и Солженицына, когда на них обрушились прямые репрессии сверху и поток клеветы в прессе.
Нельзя сказать, что крестьян, умиравших в 30-е годы, вовсе не защищали. О них кое-что писали, и была целая кампания против советского демпинга -(вывоза дешевого зерна и леса за счет голода). Но писали меньше, чем следовало; отчасти - из-за общеполитической обстановки. Страна, рванувшаяся прочь из тупика национальной ненависти, вызвала волну сочувствия, которая не сразу улеглась. А потом сковывал страх потерять союзника в борьбе с Гитлером. Но сказалась и ограниченность прессы.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: