Гвидо Препарата - ГИТЛЕР, Inc.

Без больших усилий он сумел завязать знакомства среди высшего руководства германского министерства иностранных дел. Вот что Гельфанд предложил немцам: пусть джентльмены с Вильгельмштрассе финансируют и обеспечивают создание дестабилизирующего движения в России, которое сможет свергнуть царский режим и заключить сепаратный мир с рейхом. При поверхностном взгляде может показаться, что это была ещё одна вариация на тему евразийского сотрудничества. Но мотивы и намерения были совершенно иными, если не противоположными.

Позже Парвус утверждал, что целью его махинаций в Германии было раздувание революционного пожара в России, который, как многие рассчитывали, перекинется на Германию, а затем и на всю Европу ради того, чтобы сбылась давно вынашиваемая левыми мечта — образование всемирного социалистического союза. Трудно сказать, насколько искренними были эти высказывания Парвуса. С другой стороны, германские дипломаты были убеждены, что именно они определяют правила и исход игры; естественно, им не было никакого дела до революционных экспериментов — они желали лишь «использовать» «красную» парвусовскую сеть коммунистического агитпропа в качестве «средства оказания давления на царя и для того, чтобы ускорить дипломатические переговоры» (69).

Но именно эти ожидаемые переговоры между Германской и Российской империями и должен был саботировать Парвус. До самого последнего этапа борьбы большевиков за власть в России главной задачей Гельфанда было так направлять поведение немцев, чтобы рухнули последние шансы на прямые контакты с царской империей. Пока наёмные убийцы Распутина и британский посол Бьюкенен, поддержанные командой профессиональных разведчиков, сжигали мосты, наводимые из России в Германию, Парвус и другие занимались тем же в отношении мостов, которые немцы пытались навести между Берлином и Петербургом. Стоявшая перед Парвусом задача облегчалась граничившей с беспомощностью наивностью его германского контрагента из министерства иностранных дел — германского посла в Копенгагене графа Брокдорф-Ранцау.

Датская столица наряду со Стокгольмом была избрана Парвусом в качестве промежуточной базы, откуда плелась завязавшаяся между Берлином и Россией интрига. Отсюда Гельфанд управлял активной и весьма доходной экспортно-импортной компанией, возглавлял научно-исследовательский институт и издавал информационные бюллетени — всё это было надёжным прикрытием его шпионской деятельности. Подобно большинству олдерменов рейха, граф Брокдорф-Ранцау воплощал в себе смесь покровительственного добродушия и провинциальной самонадеянности — короче, он являл собой превосходный образец просто-таки отчаянной немецкой политической близорукости. Он оставил потомству запись тех мыслей, что обуревали его, когда он попал в силки, расставленные для него Парвусом:

Вероятно, это может показаться рискованным — использовать силы, стоящие за Гельфандом, но определённо было признанием нашей слабости отказаться от их услуг из страха, что мы окажемся неспособными управлять ими… Те, кто не понимает знамений нашего времени, никогда не поймёт пути, по которому мы идём, и не сможет оценить, что поставлено на карту этим движением (70).

Но, как видно, сам он меньше других понимал знамения времени. Из приведённого важного отрывка видно, что ни Брокдорф, ни германское министерство иностранных дел не обладали способностью понять, что это за «силы, стоящие за спиной Гельфанда», и этот факт, естественно, вызывал тревогу у Брокдорфа. Учитывая ставки этой грандиозной игры, глубина такого пробела была, с немецкой точки зрения, абсолютно недопустимой. Но, упрямо не желая оценить степень опасности и поощряемый своим начальством, Брокдорф упорствовал, убеждённый, что именно он определяет правила и исход игры. Немецкий дипломат, видимо, плохо сознавал, что, поддавшись соблазнительным чарам неутомимого Парвуса, он — объективно — развязал руки загадочным «силам», на которые опирался Гельфанд, позволив им сорвать спасительные (для Германии) мирные переговоры с Россией и тем самым ускорить падение и развал имперских учреждений Германии.

Смысл составленного в 1915 году Парвусом меморандума, направленного Брокдорфу и министерству иностранных дел, был однозначным и недвусмысленным: царская Россия является непримиримым врагом рейха. Парвус убеждал немцев в том, что если они подпишут договор с Николаем, то это, скорее всего, приведёт к формированию в России реакционного правительства, которое, опираясь на силу освобождённой от ведения боевых действий армии, сможет снова обратиться против рейха, обойдя достигнутые соглашения. Единственная партия, на которую могут ставить сейчас немцы, настаивал Парвус, это партия большевиков, решительно настроенная, хотя и немногочисленная группа, искренне стремящаяся к миру и непримиримо враждебная царю Николаю. Имя лидера этой группы — Ленин. Брокдорф попался на крючок правдоподобия этой насквозь лживой аргументации (71).

Германия начала платить в 1915 году. За два года рейх, как полагают, потратил девять тонн золота на подрывную деятельность против царя (72). Парвус обеспечивал деловое прикрытие финансовых операций и банковские связи для передачи сумм, которые шли на создание революционных вооружённых отрядов и создание мощного пропагандистского аппарата. «Правда» была печатным органом, созданным на немецкие деньги. Жертвуя столь щедрые дары, немцы с нетерпением ожидали результатов, но дело так и не сдвинулось с мёртвой точки. Парвус успокаивал господ, уверяя их, что вложения не пропадут даром. Он обещал, что великие потрясения начнутся 9 января 1916 года; «организация», клятвенно уверял немцев Парвус, планирует проведение всеобщей забастовки в одиннадцатую годовщину Кровавого воскресенья.

9 января чиновники царского режима без особой тревоги зарегистрировали несколько актов саботажа, небольшие беспорядки, потопление военного корабля и мелкий ущерб, вызванный немногочисленными рабочими демонстрациями. Всё эти выступления были без особого труда подавлены силами полиции. Германский министр иностранных дел фон Ягов не скрывал своего раздражения, у некоторых других, наиболее бдительных чиновников министерства стали крепнуть подозрения в надувательстве, и они просили своего шефа прекратить интриги с Парвусом. Но Брокдорф с жаром возражал, свидетельствуя в его пользу, и высшие чины армии решили пока не сбрасывать со счётов большевистский козырь: германские генералы, несмотря ни на что, продолжали грезить насильственным миром с крупными аннексиями на Востоке — житницами Украины, морским побережьем Прибалтики, не говоря уже о возмещении убытков золотом.