Николай Толстой - Жертвы Ялты

Пока дивизия поджидала прибытия войск 8-й армии, Шандрук, как в свое время Паннвиц, писал англичанам письма о том, что ждет его людей по возвращении в СССР, и просил не передавать их советским властям. Кроме того, он послал посредника к командующему польскими частями в Западной Европе генералу Андерсу с просьбой похлопотать за украинцев перед англичанами. 8 мая к англичанам отправился еще один парламентер, и дивизия сдалась в плен. Шандрук послал меморандум английскому верховному командованию, разъясняя положение украинцев как народа и утверждая, что их нельзя считать советскими гражданами.

Сам Шандрук бежал в американскую оккупационную зону, в Баварию. Дивизия же в составе 10 тысяч человек находилась под контролем английского 5-го корпуса в районе Шпитталя на Драве, в том самом злосчастном городе, где Доманов и другие офицеры Казачьего стана провели ночь с 28 на 29 мая по пути в Юденбург. Офицерам и солдатам Шандрука повезло больше. Их не выдали советским представителям, а перевезли в мае в лагерь в Белл арии (Италия). Отсюда они в октябре были переведены в другой лагерь по соседству, в Кесенатико, и пробыли там до мая 1947 года.

Советская разведка знала о существовании этой дивизии, в состав которой входили и советские, и польские граждане. В июле на Потсдамской конференции Сталин лично потребовал, чтобы их вернули в СССР, и Черчилль пообещал уделить этому делу самое пристальное внимание. На совещаниях с фельдмаршалом Александером 18 августа и в последующие дни советский представитель по делам репатриации генерал Базилов настаивал на репатриации этих «10 тысяч советских граждан» в соответствии с Ялтинским соглашением. Но английские военные власти провели тщательную проверку, и в ноябре мидовский чиновник написал, что в «Украинской дивизии советскими гражданами являются только 112 человек, остальные — лица со спорным гражданством». Короче говоря, всем тем украинцам, кто добровольно не согласился на репатриацию, позволили остаться на Западе. Несмотря на опасность протестов со стороны британского конгресса тред-юнионов, большинство их летом 1947 года приехало в Англию и получило там работу.

Украинская дивизия была крупной добычей, ускользнувшей от советских властей. То же самое случилось и с белоэмигрантским «шуцкорпусом» из Сербии. Это было единственное сохранившееся целиком формирование старой русской императорской армии. Когда армия Врангеля в 1920 году эвакуировалась из Крыма, многие ее офицеры и рядовые нашли прибежище в Югославии. Король Александр разрешил им поселиться в стране, оказал материальную помощь, позволил сохранить некое подобие армии. Здесь была даже собственная военная школа, где готовили офицеров для будущего антибольшевистского войска: белоэмигранты надеялись, что новое поколение подхватит идею борьбы за освобождение России.

После оккупации Югославии Германией в 1941 году Тито развернул подготовку к захвату власти в стране. Его партизаны, среди прочего, постоянно нападали на русских эмигрантов, и им в целях самообороны пришлось в 1942 году создать военное формирование из пяти полков, под командованием генерала Стейфона. Немцы, признав это формирование, снабдили его оружием и немецкой формой. Командиром стал полковник Анатолий Рогожин, бывший офицер личной охраны императора, участник гражданской войны. Когда в начале 1945 года немецкий Юго-Восточный фронт стал трещать по швам, корпус с боями отступил на север и вошел в Австрию одновременно с 15-м Казачьим корпусом фон Паннвица. 12 мая 1945 года Рогожин со своим полком сдался англичанам. Пленных содержали в Клейн Санкт-Вейте, в том же районе, что и фон Паннвица. Через год все эти 4500 человек были освобождены и получили разрешение поселиться на Западе.

И Украинская дивизия Шандрука, и корпус полковника Рогожина в основном состояли из русских по происхождению, но англичане решили, что Ялтинское соглашение к ним не относится. Они были ограждены от советских притязаний, а позже их распустили и разрешили остаться в свободном мире. Но почему же Шандрука и Рогожина не выдали советским властям в Юденбурге вместе с Домановым и фон Паннвицем? Ведь они были в одинаковом положении.

Начнем с украинцев. Советы требовали их возвращения так же настойчиво, как и в других случаях. Более того, Сталин лично говорил об Украинской дивизии на совещании Большой тройки. В отличие от казаков Доманова, люди Шандрука до самой сдачи в плен яростно воевали против советских войск. Согласно условиям сдачи в плен, все военные формирования стран оси должны были оставаться на месте и сдаваться в плен противостоящей им союзной армии; то есть, строго говоря, Шандрук должен был бы сдаться маршалу Толбухину. Наконец, Украинская дивизия, в отличие от казаков, формально являлась частью войск СС — это обстоятельство, казалось, должно было бы побудить Советы еще настойчивее требовать ее возвращения; и вряд ли англичане сопротивлялись бы такому требованию.

Не менее странно, что «шуцкорпус» тоже был избавлен от угрозы насильственной репатриации. Узнав о выдаче своих друзей-белоэмигрантов в Юденбурге, полковник Рогожин испугался, что теперь очередь за ним. И хотя большую часть его корпуса составляли старые эмигранты, рассчитывать на это не приходилось, так как этот статус не помог генералу Краснову и сотням других офицеров.

Во время передачи казаков Советам никакой проверки ни в одном из полков, о которых мы рассказываем, не проводилось, так что никто не мог сколько-нибудь точно судить о соотношении советских граждан и лиц со спорным подданством. На самом деле среди украинцев был большой процент советских граждан — по оценке члена дивизии Миколы Волынского, около 20 %. Деннис Хиллс, английский офицер, владевший русским и проводивший проверку, приводит значительно большую цифру — свыше 50 %. Люди полковника Рогожина в основном были белоэмигрантами и детьми эмигрантов, но, конечно, и здесь было немало советских граждан: корпус имел мобилизационный пункт в Одессе, во время ее оккупации румынами.

Еще до выдачи казаков десятитысячная Украинская дивизия была переведена из Австрии в безопасную Италию, а лагерь в Клейн Санкт-Вейте, выделенный приказом от 21 мая как не подлежащий репатриации, в это же самое время стал пристанищем для русских эмигрантов. Слухи о статусе рогожинского формирования, находившегося в Клейн Санкт-Вейте, дошли до Лиенца и шагерей 15-го Казачьего корпуса, и именно здесь полковник Вагнер советовал искать прибежище майору Островскому. Тот, правда, рассудил иначе; но многие пробрались сюда из Лиенца через горы, избежали судьбы своих товарищей, спаслись, но так и не смогли понять, на каком основании англичане отобрали часть белоэмигрантов для репатриации, а другим разрешили остаться.